«Культура танца» — так озаглавил свою статью о Дункан и ее российских последовательницах Волошин. Он первым у нас отозвался на выступления Айседоры, первым понял и поддержал ее миссию — утвердить танец как традицию, идущую из античности[22]. Одним из первых слово «культура» в значении «cultura animi» — «культивирование», «возделывание души» — применил Цицерон. Он писал об этом в тяжелый период жизни, потеряв жену и любимую дочь. Вкладывая в свой текст ностальгический смысл, он назвал «культурой» любовь к мысли и философствованию — то, что было у греков и чего он не находил у римлян. Таким образом, культура в изначальном смысле — нечто ушедшее, ностальгический, далекий идеал, который можно описывать и о котором можно мечтать, но невозможно реализовать, как нельзя вернуться в Золотой век Эллады. В таком понимании культура — это регулятивная идея, недостижимая цель, указывающая и освещающая нам путь[23].
Айседора Дункан стремилась поставить свободный танец, «дионисийскую пляску» над балетом — который к тому времени находился, как считали многие, не в лучшем состоянии. «Может ли кто подумать, что наш балет отражает в себе высший цвет современной культуры?» — риторически вопрошала Айседора. Связав танец с античностью, она хотела вызвать серьезное к нему отношение, надеясь, что «будущий танец действительно станет высокорелигиозным искусством, каким он был у греков»[24]. Речь шла не о том, чтобы реконструировать подлинные танцы древних греков, а о том, чтобы передать дух Эллады, о которой грезили, как о своей духовной родине, европейские интеллектуалы той эпохи. Дункан понимала, что это — единственный путь, на котором танец может из развлечения стать высоким искусством и частью Bildung’a
