— Благородные Господа, — кричал он. — Мы готовы к заключительному аукциону вечера!
Это объявление приветствовали с гулом интереса, и мужчины в зале начали смещаться поближе к центральному прилавку. Именно на центральном прилавке, полностью одетая, и очевидно прекрасная молодая женщина была растянута за запястья и лодыжки. Она, само собой, была припасена напоследок. В течение всего вечера, время от времени, через нерегулярные интервалы, где-то пятнадцать или шестнадцать девушек выставили на открытые торги, на потеху толпе. Некоторые из них, по крайней мере, первоначально, были одеты, хотя обычно им оставляли немногим более чем трусики и бюстгальтер. Я специально остался, чтобы посмотреть на продажу этой женщины, поскольку мне было любопытно посмотреть, была ли она столь же красива без одежды, как и ее открытое лицо с тонкими чертами. Это была светлокожая, стройная, гибкая девушка. Чувствовалось что у нее сладкие груди, узкая талия и прекрасные широкие бедра, несомненно, скрывающие сочную любовную колыбель. А еще у нее были маленькие запястья и лодыжки. Они будут потрясающе выглядеть в кандалах. Когда она открыла глаза, наполненные болью и ужасом, чтобы посмотреть на толпу, я увидел, что они были голубыми. Ее рыжие волосы были зачесаны назад и довольно туго перевязаны лентой. Она коротко дернулась в своих путах и снова спокойно повисла над центральным прилавком. Ее тело, судя по тому, что видел, и о чем ног догадываться, обещало немало удовольствия ее Господину. Оно может оказаться подходящим, как мне кажется, даже для рабыни страсти.
Я оглянулся назад, особенно налево, на боковые прилавки. Теперь они были брошены, все люди, до этого фланировавшие между ними, собирались к главному шоу вечер. Все, кроме временных обитательниц прилавков. О них на время забыли, о них, которые остались стоять на коленях или корточках, о них на чьих шеях были застегнуты тяжелые стальные ошейники прикрепленные цепями к кольцам прилавков. Я улыбнулся своим мыслям. Некоторые из предложенных товаров выглядели сердитыми. Они больше не были центром внимания. Они, хотя и голые, и прикованные цепями, и на рабских прилавках, просто не могли взять в голову, почему они должны быть брошенными и одинокими там, где они были, прикованы цепью, в то время как возможные покупатели игнорируют их, даруя свое внимание чему-то, по крайней мере временно, более для них интересному. Эти товары уже показывали тщеславие рабынь. Но пусть они не беспокоятся, как только аукцион завершится, мужчины, несомненно, вернутся к их осмотру. Вот тогда они снова будут в центре внимания, вот тогда они снова будут подвергнуты тщательному исследованию их возможными будущими владельцами. Их осмотрят и потрогают снова и снова, близко и внимательно, чтобы решить смогут ли они представлять какой-либо интерес.
