— Спасибо, Господин, — повторила она. Я подумал, что курсивный Кеф, иногда называемый, жезлом и ветвью, прекрасный символ неволи, будут хорошо выглядеть на ее бедре.
— Я уже заклеймена, Господин, — напомнила о себе девушка в моих ногах. Она смотрела на меня снизу.
Это верно. Она носила Кеф высоко на ее левом бедре, чуть ниже таза. Это — наиболее распространенное место клейма для гореанской рабыни.
— Она ползает перед Тобой на животе, — усмехнулся купец. — Ты ей понравился.
— Возможно, Ты предупредил ее, что, если она не поползет на животе к первому же покупателю на рынке, то будет выпорота, — усмехнулся я.
— Да, нет, — захихикал торговец, — просто, я отказывал ей в прикосновении мужчины в течение двух дней.
Сексуальное облегчение рабыни, как и ее одежда, и еда, находятся в полной власти ее владельца.
— Нет, Господин, — хныкала в расстройстве она. — Вы — тот мужчина, перед которым я лягу на живот и без принуждения. Видеть Вас означает хотеть пресмыкаться перед Вами.
— Господин, — заговорила девушка у стены, обращаясь ко мне, — если бы я не был связана, то я бы тоже, поползла к Вам.
— Отлично! — воскликнул работорговец. — Это — первый раз, когда она так заговорила. Очевидно Ты — тот тип мужчины, которого она расценивает как желанного хозяина.
Я промолчал. Девушка на рынке знает, что она будет продана. Соответственно она попытается повлиять на мужчину, которого она находит привлекательным, чтобы он купил ее. Если не купит тот, кто понравился ей, она знает, что будет куплена кем-то похуже. Большинство рабынь, само собой, предпочитают быть купленными возбуждающим их и привлекательным для них хозяином, тем, кого они нашли бы неотразимым, тем, кому они будут желать служить, а не тем, кто толст и отвратителен. Безусловно, как рабыни, они должны отлично служить любому владельцу. Конечно, решение относительно того, покупать рабыню, или нет, находится, полностью и окончательно, в руках свободного мужчины. В этом отношении все, что девушка может, это только абсолютно беспомощно ждать. Нет у нее никакой возможности повлиять на свою судьбу, примерно, как у неодушевленного товара, выложенного на прилавке в торговом центре на Земле.
Девушка, привязанная к кольцу, склонилась передо мной, натягивая веревку, стягивающую ее запястья. Рабыня у моих ног с надеждой смотрела на меня снизу. Я чувствовал цепь, свисающую с ее шеи на своей правой щиколотке.
— Имена у них есть? — спросил я у торговца.
