Я не стал тратить время на проверку флайера. Это дело механиков. Я достаточно разбирался в машине, чтобы вести ее и даже исправлять несложные поломки, но за любую технику отвечают механики — это их дело, так же как отвечать за оружие — мое. И все равно, если они и упустили какую-то мелочь, я ее тем более не замечу.
Вместо этого я принялся раскладывать личное оружие по местам в кабине флайера: работа, которую не выполнит ни один механик. Я вовсе не хочу сказать, что механики не умеют водить флайер. Они тоже цзыны, а я предпочел бы в качестве боевого напарника скорее цзына любой касты, нежели любое другое разумное существо. Однако я из касты Воинов, боевой элиты боевой расы, поэтому оружие свое раскладываю всегда сам.
По правде говоря, шансов, что оно пригодится в предстоящей операции, было немного; с другой стороны, мне всегда спокойнее иметь его под рукой. Как-то не совсем я свыкся с теми новыми технологиями, что так внезапно обрушились на нас. Ручное оружие связывало нас с прошлым, с нашими корнями, с Черными Болотами. Даже Верховное Командование не возражает против ношения личного оружия при операции. Оно лишь ограничило вес личного снаряжения, которое можно брать с собой во флайер. Никто не может стать между цзыном и его оружием — даже другой цзын.
Удовлетворившись результатом, я залез во флайер и опустился в гель-кресло. С легким шипением задраился колпак. Я терпеливо ждал, когда на приборной панели загорится сигнал полной герметичности флайера; как только все флайеры нашей секции загерметизируются, мы сможем начинать операцию.
В отличие от транспортов с поселенцами десантные суда вроде нашего тесны, неудобны и оснащены лишь тем, что жизненно необходимо для выполнения операции. Это помогло мне не отвлекаться на лишние размышления. Впрочем, мысли мои против воли то и дело возвращались к тому, что нам предстояло. Мое нежелание думать об операции объяснялось вовсе не отсутствием боевого духа или страхом за свою жизнь. Я цзын. Но это не мешает лично мне неодобрительно относиться к геноциду.
Наконец обе стены-створки — и та, на которой был закреплен мой флайер, и точно такая же, противоположная — дрогнули и начали двигаться. Операция началась. Медленно, они распрямились, превратив параболическое в разрезе помещение в высокий, узкий прямоугольный зал. В результате флайеры с нашей стены оказались точно в интервалах между флайерами противоположной, словно готовые к сбросу бомбы.
