— Сегодня ночью, вы хотите сказать.
Игрок в Красном делает ход конем, обозначающим его копейщиков. Под его рукой на доске загораются костры на двух холмах, все остальное поглощает тьма.
В песочных часах медленно пересыпается черный песок.
* * *
При свете луны копейщики Амимаи бредут через луг, устало волоча за собой свои копья. Многие из них буквально спят на ходу. Весь день они провели в марш-броске, стараясь достичь брода раньше основных сил Оямы. «Вот бы нам по четыре ноги, да хвост в придачу», — громко ворчит кто-то из копейщиков. «Эй, приятель, — раздается в ответ, — тогда б мы могли сразу и скакать, и ехать». — «Это еще как?» — «Да ноги бы скакали, а хвост ехал, дурачина!». Раздается недружный смех, и вновь наступает молчание. С тех пор, как стемнело, они едят только холодную пищу, так как князь Амимая запретил разводить костры.
Князь Амимая сидит у входа в свой шатер и плавными взмахами кисти записывает на рисовой бумаге стихотворение. «Ах», — тихо вздыхает он, отрывая взгляд от свитка.
Ночь очень светлая, и все же что-то черное, какое-то легкое облачко — быть может, дым, — заволакивает луну. Амимая встает. Облако растет, превращается в непроницаемую мглу, точно тень от гигантского плаща.
— Генерал Отаке!
— Что угодно, государь? — генерал откидывает полог шатра и выходит наружу, до половины обнажив свой меч.
— Взгляните на луну, Отаке, — Амимая показывает на небо.
Луна светит ярким сине-зеленым серебристым светом, ничто не заслоняет ее, черная тень исчезла без следа.
— В чем дело, государь?
По телу Амимаи пробегает дрожь.
— Вы нездоровы?
Молчание. Наконец Амимая произносит:
— Сегодня ночью луна особенно красива, не правда ли?
Отаке облегченно улыбается: «Да, государь, бесспорно. Я вижу, вы сочиняете стихи».
— Я готовлюсь к битве. Завтра утром прочту их нашим солдатам, — улыбается в свою очередь Амимая. — Ничего не произошло. Можете отправляться спать.
— Государь считает мой план верным?
— Абсолютно. Спокойной ночи, Отаке.
— Спокойной ночи, государь.
— Видимо, я выпил слишком много рисового вина, — бормочет себе под нос Амимая. — Вот мне и мерещится невесть что. — И на какое-то время он погружается в размышления, а затем наносит на бумагу последние мазки кистью.
* * *
Не спуская глаз со своего господина, Таназаки выбирает подходящий момент, чтобы заговорить. Наконец он сообщает:
— Князь Ояма, я выслал воинов-убийц. К утру мы должны получить известие.
Ояма неспешно кивает головой.
