После сигнала «отбой» разгуливать по отделению запрещено, но запрет этот почти не соблюдается. Всегда есть охотники почесать язык, послушать всякие небылицы и приключения. Наиболее популярны тут две темы: совершенное преступление, которое комментируют все слушатели, и «любовные похождения». Сейчас обсуждается вторая тема. Воспитанник, осужденный, как здесь принято говорить, «за девчонок», — следовательно, знаток в этом вопросе, с характерным для подростков цинизмом излагает свое «дело» со всеми подробностями и широчайшими обобщениями.
Валдис Межулис не спит, но к разговору не прислушивается. Отдельные слова и фразы, вопреки его воле, достигают сознания, на некоторое время в нем оседают, но скоро улетучиваются. Какое ему до всего этого дело? Валдис натягивает одеяло на голову, потому что трепач мешает думать. Однако похабщина, которую тот несет, назойливо лезет и сквозь одеяло.
Валдис не желает ее слышать, осмысливать, но не в его силах от нее уйти, как не может он убежать из этого помещения, из этого невыносимо тесного мирка, в который его бросили. Хоть бы настала наконец тишина! Целый день Валдис ждет часа, когда он сможет остаться наедине с самим собой. Но и это уединение лишь отчасти. Отовсюду слышны сопение и храп, чье-то бормотание во сне. Но на лучшее рассчитывать не приходится.
В коридоре слышны шаги, и, когда открывается дверь, говорящий замолкает.
— По койкам, и чтоб тихо! — властно гаркает контролер. — Ишь, конференцию устроили, а завтра на уроках опять спать будете! А ну живо!
Дробная россыпь босых пяток по полу, жалобные вскрипы коек, и воцаряется тишина. Минутку постояв, надзиратель выходит. Кое-где еще возникают очажки шепота, но прерванная дискуссия уже не возобновляется с прежним пылом.
— Ладно, завтра дорасскажешь, — говорит кто-то. — Колонист спит, срок идет.
— Ну и здорово он дает! — шепчет лежащий рядом с Валдисом парнишка своему соседу с другой стороны. — Аж башка кружится, как послушаешь. Вот бы сейчас чувиху сюда! Как ты думаешь, что бы было?
— Что было бы? — переспрашивает второй, солидно молчит и потом авторитетно заявляет: — Да от нее бы остались одни клипсы да шпильки!
— Брось трепаться! — прикрикивает кто-то поопытней из второго ряда кроватей. — Показать тебе голую девку, ты бы с перепугу через забор и к маме.
— А ты, что ли, много их видал, да?
— Через окошко в бане! — подтрунивает другой, и ребята прыскают со смеху.
— Кончили! — начальственно и твердо объявляет председатель совета отделения Калейс. — Хочешь не хочешь, но сейчас все равно ведь не сможешь! Всем заткнуться. Нечего надзирателя злить попусту.
