Все горит и горит Бухара, на заре
Прошлым утром подожжена.
По горящей земле, по ночной Бухаре,
Задыхаясь, идет Ибн Сина.
Он писал свою первую книгу. Беда
Обломала работу и сны.
Кто поджег Бухару — кочевая орда
Или лютый Махмуд из Газны?
С первых стонов на улице был Ибн Сина.
Кони в пене, свистящий металл…
Рядом с ним голова старика снесена,
А лачугу огонь разметал.
Он забыл о часах, обожженных леча
Или раны бинтуя в жаре.
К ночи стихло. В крови земляков до плеча
Он идет по ночной Бухаре.
За дувалом дымится обугленный сад.
Тень по серому пляшет лицу.
Ибн Сина опускает измученный взгляд —
Он не может помочь мертвецу.
Ноги сами ведут, он у них в поводу,—
Полетел бы, да не дали крыл.
Ждет Хранилище Мудрости в царском саду.
Где он столько богатства открыл!
Доверялись ему Птолемей и Евклид,
Аристотель беседовал с ним.
Этой ночью вернуться к ним сердце велит.
Он идет, нетерпеньем гоним.
А навстречу вздымается черный огонь.
Тень гулямов — солдат на огне,
И разубранный золотом бронзовый конь,
И пришелец султан на коне.
Убыстряя шаги через свет, через тьму,
