Орлов решил быть откровенным — не совсем откровенным, но настолько, насколько этого требуют обстоятельства.
— Сэм, я расскажу тебе самую невероятную историю, которую тебе приходилось когда-нибудь слышать, — начал он. — Дело в том, что я могу заглядывать в прошлое, потому мне и стало известно тридцать лет назад, кто выиграет скачки в Челтенхеме.
Сэм хотел что-то сказать, но Орлов поднял руку, призывая того помолчать.
— Я и сейчас знаю многое…
— Господи, — не выдержал Сэм, — я тоже знаю, кто выиграл Дерби в прошлом году и какая лошадь была первой на «Ройял Аскот».
— Сэм, если ты не будешь меня прерывать и дашь договорить, узнаешь много интересного и, я бы сказал, можешь получить немалую коммерческую выгоду.
Сэм замолчал и кивнул, показывая, что будет терпеливо слушать.
— Я не только знаю результаты всех скачек, состоявшихся летом 1968 года, но и способен через неделю оказаться в начале июня 1968 года и говорить с тобой из Москвы по телефону. Разумеется, мне будет столько же лет, как и сейчас, а вот ты будешь, сам понимаешь, на тридцать лет моложе, и я не уверен что тот, другой профессор Брикстоун согласится выполнить все мои просьбы. Теперь ты понимаешь, насколько сложна возникшая проблема?
Сэм молчал, глядя на пол.
— Я мог бы сказать тебе, что тот, молодой Сэм, выполнит все твои просьбы, но ведь ты этому не поверишь, да я и сам не уверен в этом.
— Вот мы и добрались до корня проблемы. Как убедить молодого Сэма, ещё не познавшего горя старости, верящего, что все будет хорошо, что он никогда не постареет, а его любимая дочь будет всегда здоровой, как доказать ему, что на самом деле все обстоит совсем по-другому, что жизнь жестока и холодна, что в ней каждый заботится только о себе и самым счастливым является тот, рядом с которым плечо друга. Подобно тому, как сказал много лет назад великий Теннисон:
Наши жизни сплелись
Нас и так было мало. Теперь
Не осталось совсем.
Каждый час, отвоеванный нами
У пучины безмолвия, тает в холодном тумане
За которым виднеется настежь открытая дверь.
— Я не знаю, Майкл, — хрипло произнес Сэм и поднес к лицу белый платок, чтобы вытереть слезы. — Мне так хочется встретиться с ним, этим молодым Сэмом, и убедить его в твоей правоте. Так хочется… Но ведь это, по-видимому, невозможно?
— К сожалению, это невозможно.
— Тогда я обещаю сделать все, что ты от меня потребуешь, Майкл, все, что угодно.
— Я придумал выход, Сэм. Это не тот выход, который мне нравится, но другого нет. Ты напишешь молодому Сэму убедительное письмо, объясняющее все, что с ним произойдет в будущем и почему он должен выполнять все мои просьбы. Он ведь знает твой — свой собственный — почерк, верно? Для убедительности оставь на бумаге жирные отпечатки пальцев и предложи ему сравнить их. Согласен? Передай это письмо мне, а я сумею доставить его в Англию, в 1968 год.
