ЖИВОЙ МЕРТВЕЦ — ВОСПИТАТЕЛЬ ЮНОШЕСТВА
Изменение отношения к человеку имеет еще один немаловажный аспект. Дело в том, что многие вампирские тексты принадлежат к жанру романа взросления. С момента возникновения этого жанра задачей подобного рода произведений было помочь подросткам стать взрослыми, восприняв культурные нормы своего времени и общества. Критики многократно отмечали, что «Сумерки», «Дневники вампира», «Интервью с вампиром» и «Empire V» — это романы взросления, повествующие о первой любви, об установлении первых серьезных отношений, о переходе из возраста детей, школьников к самостоятельной взрослой жизни.
Удивительным образом, критики, как будто сговорившись, не обращают внимания на тот факт, что тем, за кем следуют современные подростки, считывая с текстов культуры коды социального поведения и навыки взрослой жизни, в наши дни является не человек, а чудовище, нелюдь — вампир. Иными словами, дети получают в качестве своего образца, своего путеводителя по взрослой жизни не человека, как это было в предшествующие эпохи, а нелюдя, единственным и главным предназначением которого является отрицание права человека на существование и в качестве исключительного разумного существа, обладающего культурой, и в качестве эстетического идеала, и в качестве объекта искусства.
С «пропедевтической» ролью вампира в современной культуре связан еще один важный аспект его образа, который имеет прямое и непосредственное отношение к его популярности. Дело в том, что вампиры — это живые мертвецы. Надо сказать, что с этой точки зрения между классикой и современными вампирскими текстами нет разногласий. Они удивительно едины в том, что вампир — это живой мертвец.
В вампирской классике при свете дня вампиры были принуждены спать в своих гробах. Как, безусловно, помнят читатели «Дракулы», днем вампир лежал в своем гробу и был даже вынужден путешествовать вместе со своим гробом, гробами своих девиц и даже с землей из своей могилы. Другой незабываемый пример — описание казни Кармиллы, когда была вскрыта ее могила:
Могила графини Миркаллы была вскрыта; генерал и мой отец опознали в той женщине, лицо которой открылось взглядам, свою вероломную и прекрасную гостью. Ее кожа, хотя со времени погребения прошло уже сто пятьдесят лет, была окрашена в теплые живые тона <…> Конечности сохраняли гибкость, кожа — эластичность, а свинцовый гроб был наполнен кровью, в которую на глубину в семь дюймов было погружено тело. <…> Поэтому тело, в соответствии с издавна заведенным порядком, извлекли из гроба, и в сердце вампира вогнали острый кол. При этом вампир издал пронзительный вопль, точь-в-точь похожий на смертный крик живого человека. Мертвецу отсекли голову, и из отделенного затылка хлынул поток крови. Тело и голову положили затем на костер и сожгли, а пепел бросили в реку.
