— Испейте сию чашу во имя стихий, которые вас свяжут, — жрец поднял кубок ввысь, отчего луч солнца осветил древние руны. Удовлетворённо кивнул благословению небес и продолжил: — во имя земли, — он поднёс кубок к моим губам, и я сделала небольшой глоток, Филипп тоже, — во имя воды, — снова пьём, — во имя огня…
То ли я неловко глотнула, то ли жрец слишком сильно наклонил кубок, но влилось в меня немало. Раза в два больше предыдущего, отчего я даже кашлянула, хотя старалась изо всех сил держаться и не опозориться.
— Во имя воды, — невозмутимо продолжил жрец после того, как Филипп тоже выпил во имя огня. — Во имя солнца и луны, а также всего сущего, — с этими словами он допоил нас остатками густой, вязкой и сладко-терпкой жидкости.
Странно, ведь кровь, вроде, солёная? Я пробовала не раз, когда противная иголка ранила мои пальцы во время вышивки.
— Властью, данной мне богами и стихиями, объявляю вас мужем и женой! — торжественно закончил жрец.
До этого он, правда, что-то говорил о семье, любви, терпении и прочем, но я всё пропустила. Филипп, похоже, тоже, ибо он не отрывал от меня своего взора, а когда жрец пробормотал, что он может поцеловать невесту, и вовсе улыбнулся. Слегка, но это было безумно приятно. А потом он притянул меня к себе, положил вторую руку на талию и поцеловал.
Ох! Мои губы обожгло самым волнующим образом! Они задрожали, ноги снова подогнулись, голова закружилась…
— Спокойно, дорогая, это всего лишь начало, — его голос, сейчас негромкий и от того ещё более низкий и вибрирующий, вызвал очередной табун мурашек.
— Да? — выговорить что-то более внятное я оказалась попросту не способна.
То есть это только начало? Будет ещё лучше? О, Боже мой, как мне это пережить и не упасть в обморок!
Правда, я раньше никогда этого не делала, в смысле в обморок не падала — всегда отличалась крепким здоровьем, но всё когда-то случается впервые. Так, по крайней мере, любит говаривать моя нянюшка, которую пришлось оставить там, в Дамарии.
В обморок мне упасть не дали — Филипп подхватил на руки, отчего сердце чуть не выскочило из груди, и понёс меня к выходу. Раздались овации, от которых мне стало откровенно неловко. Зачем? Мне и так жарко, а они…
— Не смущайся, это теперь твои подданные, — прошептал мне на ухо муж, отчего я вся покрылась мурашками. — Выше голову, королева.
И я выпрямила спину, взглянула ему в глаза и в очередной раз подумала, как же мне всё-таки повезло!
Всю дорогу до дворца мы не отводили друга от друга глаз. На обочинах дороги, по которой мы ехали в ландо — открытом экипаже, который у нас в Дамарии точно бы не прижился — климат более суровый, стояли толпы людей. Все они кричали, свистели, кидали в нас цветочные лепестки, горсти крупы. В ответ на них сыпались монеты — то бросали подаяние пажи, стоявшие на закорках.
