Капуцин отец Эугениуш Неналтовский, прибыв на родину в 1883 году, поселился у родных в Кемписте-Борове в Мазовии и в августе 1884 года ходатайствовал о позволении «хотя бы временно» совершать литургию в местном костеле. Согласие властей на то, чтобы стать викарием в Баранове он получил лишь в 1887 году и затем служил в нескольких приходах. В орден возвращаться не планировал. В начале следующего десятилетия снова поселился в Кемписте, где скончался в марте 1904 года. Ксендз Святловский вернулся в Варшаву в мае 1884 года и, вероятно, жил на пенсии при костеле, а через несколько лет оказался в психиатрической лечебнице. Он скончался в больнице Иоанна Божьего 8 февраля 1891 года.
Неизвестны случаи, чтобы кто-то из ксендзов, возвращавшихся на польские территории, находившиеся под властью России, включался в какую бы то ни было политическую деятельность. Все посвящали себя скорее пастырскому служению и частной жизни. Они понимали, что любые новые конфликты с государственной властью закончились бы плачевно. Кроме того, полицейский надзор и контроль ограничивали их во всех сферах жизни. Государство знало о бывших ссыльных всё, в том числе об их грехах, пороках, конфликтах с окружением. Это становилось серьезным камнем преткновения для церковных властей.
Довольно специфически сложились судьбы монаха Коморовского и его контакты с высшими церковными властями. Он осел в Люблинской епархии (ранее числился в Подляшской), но не был официально принят в ряды тамошнего духовенства. Известно, что в 1908–1909 годах Коморовский жил при часовне в Соболеве в епархии Мацейовице на берегу Вислы. В ноябре и декабре 1908 года некоторые жители Соболева жаловались приходскому священнику ксендзу Адольфу Плещиньскому, что, мол, Коморовский «сеет разврат и подает плохой пример». Консистория и епископ не раз получали подобные жалобы, однако отец Гвидон игнорировал замечания приходского священника и своего поведения не менял. Его поддерживали местные крестьяне, у которых он пользовался большой популярностью; они считали, что ксендз Плещиньский преследует священника. Ксендз Ян Сквара из соседнего городка Влостовице, командированный консисторией для выяснения дела, писал о Коморовском: «монах и бывший сибирский ссыльный, погрузившийся в пучину пьянства, крепкий и грозный старик […] Братается с крестьянами […] для которых является собутыльником, мастер слова грубого и циничного […] окружен ореолом мученика: после восстания 1863 года находился на каторге и долгое время жил в Сибири». Сквара однако предлагал оставить священника в покое, чтобы излишней оглаской не навредить местной Церкви и общине. Так и было сделано. Гвидон Коморовский скончался в Соболеве 12 декабря 1912 года, где и был похоронен; его могила сохранилась до наших дней.
