Тем временем тункинские изгнанники, все еще находившиеся в России, искали помощи, прибежища, работы – главным образом, при часовнях, костелах и католических приходах. Это было нелегко, поскольку практически все свободные места уже заняли ксендзы, ранее сосланные в эти регионы Империи. Если даже что-то освобождалось, то епархия могла принять священника лишь при условии, что тот полностью отбыл наказание, не находится под полицейским надзором и получил согласие властей – как церковных, так и государственных. Просителям требовалось немалое терпение, потому что российская администрация, как правило, действовала неспешно и некоторые дела решались годами.
Доминиканец из Литвы отец Филипп Мокшецкий, живший под надзором в Великом Новгороде, ходатайствовал в июне 1877 года о получении разрешения на то, чтобы поселиться ближе к родным краям, в монастыре доминиканского ордена в Аглоне в Витебской губернии. Увы, позволения он не получил и, судя по имеющимся документам, в 1881 году по-прежнему находился в Новгороде. Мокшецкий не оставил мечту вырваться оттуда и теперь ходатайствовал о переводе в монастырь в Россиенах в Ковенской губернии. Ему было тогда уже семьдесят пять лет. В деле Мокшецкого приняли участие доминиканцы и жители Россиен. 31 августа 1881 года тогдашнему министру внутренних дел была направлена петиция, подписанная гражданами и прихожанами Россиен (рядом представителей шляхты, чиновников, горожан), что монастырь согласен принять Мокшецкого и трех других доминиканцев, осужденных за участие в Январском восстании. Ведомства и министерство обменивались письмами и информацией, главным образом, об Аглоне, но к 1884 году решение, видимо, принято не было. Мокшецкий, в конце концов, осел в Краславе, а затем в Сарые близ Полоцка, в имении помещика Станислава Лопациньского, где служил воспитателем сына хозяина – Эузебия, впоследствии ставшего историком. Права быть священником ему не вернули, разрешили лишь совершать службу в часовне. Он скончался в Сарые в начале 1887 года. Ксендз Павел Кнапиньский хоть и прожил четыре года при костеле в Твери, несмотря на все просьбы – его собственные и местного священника ксендза Сидоровича – разрешения служить так и не получил. На сей раз возражали церковные власти. Доброжелательно относившийся к изгнанникам архиепископ могилевский ксендз Антоний Фиялковский был вынужден 21 января 1881 года отказать по причине отсутствия места и средств. Подобным образом в сентябре 1882 года ксендз Владислав Каменецкий, несмотря на ходатайства, не был принят ни в Могилевскую архиепархию, ни в Тираспольскую епархию.
