— Они видят в нас людей богатых и хорошо образованных, — говорил он. — И для них это нестерпимо.
Он рассказал мне, что его семья владела в Кибуе участком в 500 акров[4] земли — королевские масштабы для Руанды, — с кофейными и банановыми плантациями, множеством голов крупного рогатого скота «и всякими прочими приятными руандийскими штучками».
— Вот отец, — заявил он, — три сына которого стали врачами, а двое других детей работают в международных финансах. И это в стране, где в 1960‑х годах не было ни единого человека с дипломом бакалавра! Конечно, все его ненавидят и хотят уничтожить.
Мы обедали, сидя у окна с видом на площадку для игры в гольф. Доктор Нтаки продолжал говорить о руандийской политике. Он не использовал слово «геноцид», говорил только о «хаосе» (это слово он повторил трижды подряд), во время которого каждый сам за себя и пытается спасти только собственную шкуру. И тутси начали все это, подчеркнул он, убив президента. Я напомнил ему, что не было никаких доказательств, связывающих тутси с убийцами; что на самом деле геноцид был тщательно спланирован экстремистами-хуту, которые запустили его в действие уже через какой-то час после гибели президента. Доктор Нтаки этот довод проигнорировал.
— Если бы президента Кеннеди в этой стране убил чернокожий, — возразил он, — американское население наверняка поубивало бы всех черных.
Адвокат Горза-Гонгора понаблюдал, как я записываю это абсурдное утверждение в свой блокнот, и нарушил молчание:
— Вы говорите «истребление», вы говорите «систематическое», вы говорите «геноцид», — заговорил он, обращаясь ко мне. — А это всего лишь теория, и мне кажется, вы проделали весь этот путь до Ларедо, чтобы уцепиться за моего клиента как за хитрое доказательство этой теории.
Нет, возразил я, я приехал потому, что служитель Божий был обвинен в том, что обрек на смерть половину своих прихожан, своих единоверцев, просто потому, что их от рождения называли тутси.
— И каковы доказательства? — вопросил Горза-Гонгора. — Свидетели, видевшие это собственными глазами? — Он хохотнул. — Так и любой может сказать, что он видел все что угодно.
Доктор Элиэль Нтаки пошел еще дальше: он обнаружил здесь заговор.
— Все эти свидетели — орудия правительства. Если они не будут говорить то, чего хочет новое правительство, их убьют.
И все же Нтаки сказал, что, несмотря на советы адвоката, его отец озабочен вопросом своей чести и желает поговорить со мной.
— Пастор считает, что молчание выглядит как чувство вины, — пояснил Горза-Гонгора. — А молчание — это мир.
