– Будем знакомы. Агент ГПУ Борис Райнер. Работаю под непосредственным руководством товарища Артузова.
Предвосхищая мой законный вопрос, он тоже показал своё удостоверение.
Я посмотрел на часы.
– Вы с материалами по пропаже гражданки Лавровой?
Чекист кивнул.
– Да.
Я посмотрел на часы и покачал головой.
– Долго же вас не было, товарищ. Я уж было решил, что обо мне забыли.
Остроносый усмехнулся.
– Мы в ГПУ никого не забываем и всё помним.
– Теперь вижу. Хорошо, пройдёмте в мой кабинет и поговорим.
– Вы ведь куда-то спешили, товарищ Быстров? – проявил детективную смекалку Райнер.
– Пообедать в нашей столовке собирался. Однако дело превыше всего… – с готовностью произнёс я.
Будь свидетелем нашего разговора Степановна, влетело бы мне сейчас по первое число, но пока что я свободен, я ничей со всеми вытекающими. Хочу ем, хочу затягиваю ремень на ещё одну дырку и никто мне не указ.
– Ну не морить же вас голодом, – добродушно протянул Райнер. – Давайте пообедаем вместе, заодно и познакомимся получше. Какое-то время нам предстоит вместе работать.
– Постойте, я думал этим делом будет заниматься уголовный розыск… – озадаченно произнёс я.
Во всяком случае, такое впечатление сложилось у меня после вчерашнего разговора с Артузовым. Не то чтобы я имел что-то против чекистов, но всё-таки наши ведомства заточены под разные задачи.
– Мы тоже так думали до сегодняшнего утра, – загадочно сказал Райнер.
При этом выражение на его лице сразу стало скорбным. Такое происходит, когда человек вспоминает о чём-то плохом.
Правда для меня всё это прозвучало загадкой. Начиная с утра я только и делал, что занимался расследованием налёта на типографию, так что последние новости могли пройти у меня мимо ушей.
– И что же случилось сегодня утром?
Райнер вздохнул.
– До вас поисками Лавровой занимался товарищ Гаврилов. Именно он должен был подготовить и передать вам все материалы. Сегодня утром Гаврилова нашли в кустах, неподалёку от дома, где он живёт, с проломленной головой. Сейчас наш сотрудник находится в больнице. Говорить не может и врачи не ручаются за его жизнь, – огорошил меня Райнер.
Я задумался. История, в которую меня вписали, нравилась мне всё меньше. Хотя, конечно, ещё рано делать какие-то выводы.
– Это может быть связано с делом Лавровой? – задал самый главный вопрос я.
– Не знаю, товарищ Быстров. Как и все мы, он вёл одновременно много самых разных дел. Врагов у него хватало, – признался Райнер. – Мы учитываем любые версии.
