Для установления связи с флотом на побережье римской Африки были пригодны лишь немногочисленные маленькие гавани, ибо крупные портовые города вроде (Г)иппона Регия или Карфагена еще не были захвачены вандалами. Картенны, современный Тенес, на дорогое Оран — Алжир быстро оказались во власти вандалов, что позволило вандальским кораблям, нагруженным провизией и фуражом, вступить в контакт с сухопутной армией Гейзериха. Гораздо большим успехом стало, однако, взятие «вооруженными мигрантами» приморской Кесарии (современного Шершеля, расположенного в девяноста шести километрах западнее города Алжира, или, по-арабски — Аль Джезайра) — столицы одноименной мавританской провинции. Это был крупный город с каменными стенами общей протяженностью в семь километров (до сих пор не откопанный полностью археологами из-за своей большой площади).
Жители этих городов уже прекрасно знали, что за беда пришла, в лице вандалов и аланов «Зинзириха-риги», в Африку, которую нашествия варваров до сих пор обходили стороной. Судя по всему, почти никто не думал о сопротивлении пришельцам. Для отражения натиска своих недавних союзников, в распоряжении комита Бонифация имелось до смешного небольшое, да вдобавок разбросанное по разным пунктам войско, состоявшее из готских вспомогательных отрядов. Он стремился как можно дольше удерживать в своих руках Карфаген, где могли бы высадиться высланные ему на подмогу римские войска из Италии. Обнаруженные археологами клады доказывают, что состоятельные римские провинциалы спешно прятали от вандалов все наиболее ценное из своего движимого имущества. Один из самых ценных кладов, найденных когда-либо в Северной Африке, содержавший главным образом золотые украшения, был обнаружен в 1936 г. при раскопках в бывших Картеннах. Городе, чьи великолепные виллы и богатые усадьбы несомненно, помогли вандальским и аланским странникам уразуметь, что они пришли наконец в те богатые земли, прийти в которые всегда стремились.
Обнаруженное богатство воскресило в чудом переживших тяготы пути через пустыню «вооруженных мигрантах» алчность, столь обуревавшую их на пути через Галлию. И опять были совершены жестокие злодеяния, совершаемые всеми народами-странниками, если им оставляют на это время ситуация и отсутствие сопротивления. Профессор Куртуа попытался защитить вандалов «со товарищи» от возводимых на них обвинений в чрезмерной жестокости или хотя бы смягчить эти обвинения. Он подчеркивал, что лишь три убийства, совершенные вандалами не в ходе боевых столкновений, могут считаться полностью доказанными, в т. ч. убийство православных епископов Пампиниана Витенского и Мансвета (Мансуэта) Урусийского. Для обоих кафолических епископов оказалось роковым то обстоятельство, что Августин Иппонский, ставший ко времени вандальского нашествия общепризнанным главой североафриканских православных христиан, повелел всем церковнослужителям покидать свои находившиеся под угрозой взятия вандалами города лишь в самый последний момент, после спасения бегством всех прочих христиан этих городов. А вот монахиням было дозволено спасаться бегством. Но — увы! — похоже, именно за монахинями-то вандалы «со товарищи» охотились в первую очередь! Ибо сообщения об изнасилованиях, совершавшихся на всем протяжении пути вандалов по всей римской Африке, столь многочисленны, что отрицать их или хотя бы ставить под сомнение не мог даже такой явный филовандал (или вандалофил), как Кристиан Куртуа. Как бы то ни было, он обнаружил указ папы римского, в котором проводилось тонкое различие между двумя категориями изнасилованных «варварами» римлянок. Ибо, некоторые из подвергнутых насилию женщин и девиц были весьма склонны предаться на волю судьбы (в наше время сказали бы: «расслабиться и постараться получить удовольствие»)…
