.) взял с Маркиана клятву, что, если когда-либо это будет в его власти, он не поднимет оружия против вандалов. С этим он отпустил Маркиана и тот прибыл в Византий. Немного спустя, когда Феодосии умер, Маркиан принял царство (в 450 г. — В. А.). Во всем остальном он был прекрасный василевс, однако он ничего не предпринимал по отношению к Ливии (храня верность данному варвару слову. — В. А.)».
Включенный Прокопием в «Войну с вандалами», конечно, не случайно, анекдот скрывает в себе, вне всякого сомнения, некое тщательно завуалированное, ключевое событие, без знания которого остаются непонятными все последующие перипетии межгосударственных, военно-политических отношений между вандалами и восточными римлянами-«ромеями», причем не только в римской Африке (вскоре ставшей целиком вандальской). Поэтому даже столь авторитетные университетские профессора, как, например, Готье, настолько увлеклись, что даже сочинили диалог по поводу освобождения Маркиана, состоявшийся, по их мнению, между Гизерихом и Аспаром. Нам, многогрешным, не подобает равняться со светилами вандалистики. Тем не менее автор этой книги вполне может предположить, что с пленением и последующим освобождением из вандальской неволи будущего храброго и «прекрасного во всем» (если верить Прокопию) «василевса ромеев» (дерзнувшего заявить посланцам угрожавшего ему войной и требовавшего дани Аттилы, что деньги у него, севаста Маркиана, есть, но только для друзей, для врагов же — оружие, умерив тем самым спесь «Бича Божьего», перед которым трепетала вся Вселенная!) дело обстояло следующим образом. Маркиан, чьи мужество и бойцовские качества были общеизвестны (и вскоре настолько привлекли внимание сестры севаста Феодосия II Младшего — Пульхерии, — что она разделила с Маркианом ложе, а затем — и императорский престол!), возглавил вылазку гарнизона из осажденного вандалами Карфагена. Возможно, чтобы отбросить от его стен слишком приблизившиеся к ним войска вандалов (несомненно, ободренных приходом к ним в качестве подкрепления соратников, освободившихся после сдачи Иппона). Быстрая конница аланов (или самих вандалов) отрезала сделавшим вылазку «ромеям» Маркиана путь отхода в осажденный африканский «Новгород». В результате в плен к воинам Гейзериха, наряду с многими другими римлянами, попал и человек, у которого можно было, как бы между прочим, разузнать о положении осажденных, да и вообще о ситуации в Римской империи. Доместик, приближенный римского военачальника (и к тому же — человек, не скрывавший, пользуясь близостью к могущественному Аспару, своего весьма критического отношения к «новоримскому» двору, где верховодили святоши и кастраты-интриганы, и ставивший планы своего господина Аспара, да и свои собственные планы, несомненно, выше общих интересов погрязшей в коррупции восточной части Римской «мировой» державы).
