— У меня есть сестра, — сказал Як, — но мы почти не общаемся. Мы даже в детстве не играли вместе, хотя разница у нас всего два года. Наверное, потому что нам нравились разные занятия.
— У нас с братом все было наоборот. Мы любили одни и те же игры. Строили шалаши в лесу за домом и играли у воды.
— Так у вас был участок с выходом к морю?
Чарли кивнула. Можно и так сказать.
— А еще мы часто выплывали на середину озера в собственной маленькой лодочке, — продолжала она. — А еще у нас была лиса. Ручная, как собака.
— Да разве такое возможно? — удивился Як. — Приручить лису.
Чарли вспомнила кровавую бойню в курятнике и слова Бетти о том, что зверь всегда остается зверем.
«Они могут казаться совершенно ручными, но рано или поздно звериный инстинкт берет верх». И потом, когда катастрофа случилась: «Что я говорила? Разве я не предупреждала, что все пойдет наперекосяк? Смотри, что вышло!»
— Можно, — ответила Чарли. — Лиса у нас была смирная, как овечка.
Як придвинулся ближе к ней.
— Звучит как настоящая идиллия.
— Это и была идиллия. Жизнь как в прекрасном сне. Хочешь еще? — она кивнула на его пустой бокал.
— Да, сейчас закажу, — ответил он, поднялся и протиснулся к бару.
Чарли посмотрела ему вслед. Высокий, прекрасно сложен, однако ее заинтересовало в нем не это. В его движениях ощущалась какая-то уверенность, любопытство, когда он смотрел на нее, тонкий баланс между возможностью и сопротивлением.
— Расскажи о себе, — попросила она, когда он вернулся с пивом. — Расскажи о своей работе.
Она уже успела благополучно забыть, чем он занимается.
— Да тут рассказывать особо и нечего, — вздохнул Як. — Экономика — не больно увлекательная вещь. Собственно говоря, я мечтал стать актером, но родители считали, что это ненастоящая работа, так что… Возможно, у меня бы ничего и не вышло, но…
— Но — что?
— Иногда я жалею, что не попробовал — чего мне стоило сделать хоть одну попытку? А теперь я так и не узнаю, мое это было или не мое.
— Но ведь никогда не поздно? — заметила Чарли и тут же подумала, что говорит ерунду. Вот именно: уже поздно.
— Тогда давай выпьем, — улыбнулся Як и поднял бокал. — Выпьем за то, что никогда не поздно.
— И все же жаль, — вздохнула Чарли. — Грустно, когда родители ограничивают своих детей.
— Твои тоже так делали?
— Нет, вовсе нет. Мама всегда говорила, что я могу стать, кем захочу — только не танцовщицей.
— И кем же ты стала?
— Танцовщицей, — ответила Чарли. — Я стала танцовщицей.
