– Бобби, мы погуляем, я девушкам розовый сад покажу и эти… росписи, ага? – Не дожидаясь ответа, он вытянул за собой Лидию и Софи и плотно закрыл дверь в келью. – Первый раз в жизни вижу, чтоб Роб не нашел что сказать о своих обожаемых слоговых надписях!
Всего через пару часов после рассвета Лавернье сунул золотой девушке и выпроводил ее из отведенной ему комнаты, потом умылся и расплатился с мадам Ургази. Шагнув под своды базара, он первым делом нашел лавочку, где варили кофе, и заказал три порции: первую, аль-каффир, для того, чтобы как следует проснуться; вторую, с медом, чтобы возместить потраченные ночью силы; и, наконец, третью, с кардамоном и корицей – чтобы как следует соображать.
Дом старого Павсания был от рынка недалеко, но Пьер все же взял экипаж: жара уже наваливалась на Аль-Искандарию, и через час – полтора дышать будет совсем уже невозможно. Дав водителю пару серебряных в качестве задатка, Лавернье велел подъехать за ним к полудню и постучал в резную деревянную дверь. Потом постучал еще раз и еще; готов был уже повернуться спиной и начать долбить каблуком, но тут послышалось шарканье и недовольный голос:
– Иду, иду уже! Куда спешить-то?
Дверь распахнулась, и на пороге маг увидел высокую худую старуху в вылинявшем, когда-то голубом платье.
– Здравствуй, Мариам! – сказал он.
– Вот оно как, приехал все-таки… – ответила старуха, и, пожевав губами, впустила нежданного гостя. – Проходи в гостиную, садись. Кофе хочешь?
– Нет, спасибо, – отказался он. – Знал бы, что ты предложишь, не пил бы на базаре.
– Ладно, – вяло отмахнулась она. – Сейчас приду.
И пошла неторопливо куда-то вглубь дома.
Лавернье прошел в гостиную, где когда-то, лет пятнадцать – двадцать назад, бывал чаще, чем в любом другом месте на земном шаре. Не кто иной, как Павсаний, старый маг со стихиями камня и ментала, учил его чуять древности, оценивать раритеты и находить покупателя на самые странные вещи. Именно благодаря ему Пьер-Огюст Лавернье, сын винодела из Арля, стал одним из самых авторитетных в мире магических антикваров.
Это был долг, а долги следует платить.
Мариам причесалась, переоделась в новое темно-синее платье и принесла поднос: пара крохотных чашечек кофе, кувшин с ледяной водой, засахаренные лепестки роз. Поставив поднос на журнальный столик, она села в кресло напротив Пьера и уставилась на него неожиданно темными, глубокими глазами.
– Я получил письмо, – сказал он, протягивая женщине листок бумаги.
