10 мая 1926 г. в королевском дворце в Мекке К. Хакимов передал Ибн Са’уду памятные подарки и письмо Г. Чичерина. Королю – «большой ларец и серебряную с эмалью вазу с чашечками»; принцу Файсалу, сыну короля, – палаш; премьер-министру Хафизу Вахбе и управляющему иностранными делами ‘Абд Аллаху Дамлюджи – ларцы.
В ответном послании (май 1926 г.) Ибн Са’уд поблагодарил за направленные ему подарки, и выразил удовлетворение тем, что отношения между двумя странами развиваются «дружественным образом». Высооко отозвался он и о работе К. Хакимова. «Его тактичность и умелое обращение во всем, – говорилось в послании короля, – всемерно содействут дружеским отношениям между двумя странами» (90).
СССР, повествует в своем исследовании взаимотношений Москвы и Эр-Рияда саудовский историк Маджид ат-Турки, «стал первой внешней по отношению к региону страной, заявившей о том, что, “руководствуясь правом самоопределения народов”, она стремится к установлению нормальных дипломатических отношений с правительством короля ‘Абд ал-‘Азиза» (91). Для короля Ибн Са’уда, подчеркивает он, было «важно утвердить независимость созданного им политического образования». Установление дипломатических отношений с СССР Ибн Са’уд «рассматривал как шаг в направлении становления его образования в полноправный субъект международных отношений», стремился тем самым добиться международной политической поддержки.
Рассуждая о тех целях, что преследовала Москва, идя на признание Ибн Са’уда и оформление с ним дипломатических отношений, Ат-Турки приводит мнение на этот счет Салаха ад-Дина ал-Мух-тара, которого он называет «автором официальной национальной истории». «Видимо, – цитирует он его слова, – целью действий большевиков было стремление поднять восстание народов против франко-британского присутствия в регионе и добиться расположения арабских лидеров того времени. Король ‘Абд ал-‘Азиз являлся одним из наиболее ярких среди них» (92). Новое государство, основанное Ибн Са’удом, замечает он, представляло интерес для Москвы «еще и потому, что оно занимало особое место в исламском мире в силу того, что на его территории располагаются мусульманские святыни».
Интересный момент: несмотря на официальное признание Ибн Са’уда советским правительством, в Москве не торопились направлять К. Хакимову новые верительные грамоты. Исходили из того, что если и европейские державы последуют примеру Москвы, то есть если и они признают Ибн Са’уда, то Советский Союз незамедлительно предпримет еще один дипломатических ход – первым аккредитует К. Хакимова в ранге посланника. И, сделав это, создаст объективные основания для избрания К. Хакимова дуайеном. Подтверждением тому – письмо, полученное К. Хакимовым от зав. отделом Ближнего Востока НКИД Сергея Константиновича Пастухова от 05.04. 1926 г., следующего содержания: «В силу некоторых соображений нам пришлось воздержаться от отправки Вам [верительных] грамот с этой почтой. Тов. Чичерин посылает специальное письмо Сауду, которое будет служить как бы субститутом этих грамот. Нам пока неизвестно, собираются ли вручать грамоты другие представители. Если они не будут вручать грамоты, возможно, что и мы откажемся от вручения грамот, и Вам придется свое формальное положение в Аравии основывать на письме Чичерина Сауду.
