– Родителей я не помню. И вот такой у меня день рождения – как вся моя жизнь. Когда я в свое тридцатилетие сижу в нелегальном отеле на кровати с человеком, которого едва знаю, с портфелем, в котором лежит что-то, что может нас обоих убить. Разве это не круто? – расхохоталась она через мгновенье.
– Ну да, – поддержал Зорн. – А у тебя есть план? Кроме того, что нас, возможно, убьют?
– Мой план – лечь спать, пока еще что-нибудь сегодня не случилось. – Она уютно устроилась на своей половине кровати. – И кстати, – пробормотала она, почти засыпая, – спасибо. Не помню уже, когда мне дарили подарки на день рождения.
* * *
Зорн проснулся на рассвете. Это не было ни сном, ни кошмаром – будто кто-то слегка толкнул его в плечо. Он глянул на циферблат наручных часов: было почти четыре утра. Зорн включил маленький ночник на своей стороне кровати. Ева спала рядом в том же положении, в каком заснула, и он долго смотрел на ее лицо. Потом не удержался и, едва касаясь, провел большим пальцем по краю ее губ. Она улыбнулась во сне и, что-то пробормотав, свернулась клубочком.
Зорн встал и тихонько поднял портфель, который Ева ночью положила рядом с кроватью на пол. То, что лежало внутри, не было особенно тяжелым. Портфель был бы совсем неприметным, если бы не красная атласная бирка, подшитая с краю, и на ней Зорн раньше заметил отпечаток монограммы. Теперь он взял телефон и сфотографировал картинку. Символ был простым: скрещенные ключи. Один ключ был больше другого, и над ними шла надпись на латыни: omne nimium nocet. «Все излишнее вредит».
Замок с цифровым кодом оказался более хитрым, чем Зорн предполагал. Он зажег лампу, тускло осветившую огромную мраморную ванную в имперском стиле (здесь Ева оторвалась в визуализации по полной) и, изрядно повозившись, наконец осторожно вскрыл портфель. Никаких чертей, дыма, грома и молний из портфеля не появилось. Внутри было что-то завернутое в ткань. Зорн достал сверток и развернул зеленый истертый бархат. Это была всего лишь старая книга, от которой шел тяжелый сырой запах ладана. Он осторожно перевернул несколько страниц, опасаясь, что они попросту рассыплются в его пальцах. Книга была на французском, название на обложке гласило «Красный дракон». Ниже шла надпись мелким шрифтом: «Включает зашифрованную главу о ядах из утерянной книги Войнича».
«Антиквариат, значит, – подумал Зорн. – Что тут может быть особо опасного?» В этот момент ему показалось, что он слышит явственный шорох. Он обернулся, но, ясное дело, никого в ванной комнате по-прежнему не было. И вдруг старый надтреснутый голос заговорил над его левым ухом: «Хочешь избавиться от своего гнева?» Он снова огляделся, пожал плечами. Пожалуй, в последнее время он переборщил с веществами. Закрыл портфель, выключил свет и вернулся в комнату. Ева спала на спине, сложив руки на груди, и только по дыханию можно было понять, что она жива.
