— Не думаю, что это правильно, Уинстон. Это ведь не ветчина.
— Это прекрасная, запеченная в тесте сосиска из «Макдоналдса», — терпеливо объясняю я. — Сосиска в тесте — как всегда во время наших воскресных прогулок, мама. Видела бы ты очередь в «Соник». Там не дождешься.
Эмма вздыхает и выворачивает руль — выезжать.
— Это для меня кофе? — спрашивает мама.
— Нет, мама. — Ей всегда хочется кофе, но потом сразу надо в туалет, а на прогулке его не найдешь. — Я не знал, что ты захочешь кофе.
— Я всегда хочу кофе, Уинстон.
— Давайте съездим за город, мама Верли. По дороге в Хэт-Крик. Старый добрый Хэт-Крик. Я определенно за это.
Я отрываю клапан от стаканчика с кофе, чтобы Эмма могла пить, как водитель-дальнобойщик, — ей это нравится. Каждое воскресенье мы ездим по одной и той же дороге. По Мэйн-стрит через пустынный деловой центр, еще раз мимо баптистской, методистской, пресвитерианской церквей, по Бристольскому шоссе, мимо Гленновского центра ритуальных услуг, мимо Камберлендского завода полупроводников, мимо станции техобслуживания «шевроле» и «субару». Дальше — семейный магазин «Доллар», потом «Соник», потом молельный дом сектантов-евангелистов.
Никакой очереди в «Сонике». Ее никогда не бывает, но Эмма проезжает не останавливаясь, мама не замечает (во всяком случае, мы надеемся, что не замечает). Ее нетронутая сосиска, снова завернутая в промасленную бумажку, лежит у нее на коленях.
— Посмотри, как краснеют листья, — говорю я, но мама если и замечает, то молчит. На самом деле листья почти не начали менять цвет. Старое Бристольское шоссе ведет через долину на юг, а потом вдоль подножия горы Бейз на восток. Вот мы и за городом.
Раньше, когда мы ездили в Хэт-Крик, мама что-нибудь рассказывала о каждом попадавшемся по дороге доме.
— Вон там жил Джош Биллингз. У него был павлин с противным голосом. А вот дом Маделин Фуссел. Все считали его самым красивым на этой улице. Ее отец сам вбил каждый гвоздь. Она была такой задавакой. Ее маленький братик утонул в пруду. — И все в том же духе. Теперь ей больше нечего рассказывать. Она смотрит на стекло автомобиля. Потом разворачивает сосиску и снова ее заворачивает и расправляет свитер у себя на коленях. Мы проезжаем мимо старой школы совместного обучения.
Желтый цвет — цвет осени, как листья. В этой школе я начинал учиться еще до того, как мы переехали в город.
— Посмотри на все эти желтые автобусы, мама, — сказал я и подумал, что в точности эти слова она говорила мне, когда я был маленьким.
