Звали ее Сандрезой де Шевантье.
Окна второго этажа небольшого дома, где неожиданно оказалась Сандреза де Шевантье, выходили на Пре-о-Клер. Отбиваясь от домоганий настойчивого кавалера, Сандреза подошла к окну.
— Мой бравый капитан, — сказала она, — вон тот худощавый брюнет, который так красиво фехтует, весьма грациозен. Не правда ли?
— Я убью каждого, кто хоть немного понравится вам, — последовал ответ.
— Но гляньте, как ловко он парирует удары.
— К дьяволу! — прохрипел капитан. — Вы терзаете меня, коварная. Я люблю вас.
— А вы слишком нетерпеливы, — поморщилась Сандреза. — Будьте благоразумны, капитан. Прошу вас.
Красавица Сандреза де Шевантье всегда относилась к капитану Жерару де Жийю с иронией. Она была фрейлиной вдовствующей королевы, а он нес службу по охране дворца. И как ни велик Лувр, их тропинки то и дело пересекались.
— Вы прекрасны, как майская роза! — при каждой встрече восклицал капитан.
— О! — отвечала Сандреза. — Вы необычайно изысканы, мой бравый капитан.
— Я люблю вас! — твердил он.
— О! — многозначительно отвечала она.
Есть люди, которые рождаются с талантом поэта или живописца, ваятеля или музыканта. Сандреза появилась на свет с уникальным даром — во всех подробностях и самой первой она узнавала о событиях, которые происходили вокруг нее. Еще девочкой она поражала взрослых рассказами о точнейших деталях любого происшествия. Трудно было себе представить, что то, о чем она вдохновенно рассказывала, происходило не на ее глазах. Казалось, Сандреза невидимкой присутствовала одновременно всюду. Она знала о происшедшем больше, чем сами участники того или иного события. Благодаря своему блистательному дару, Сандреза де Шевантье удостоилась чести стать фрейлиной вдовствующей королевы-матери, получив при дворе кличку главной сплетницы. И уж о чем, о чем, а о бравых похождениях капитана Жерара де Жийю Сандреза имела сведения более чем достаточные.
— О! — с едкой иронией отзывалась она на все его пылкие признания.
И тогда он написал ей письмо. Такой косноязычный при встречах, капитан в своем послании раскрылся неожиданно. И ей показалось, она угадала, в чем дело. Встречаясь с ней, капитан попросту терял дар речи. В письме Жерар де Жийю оказался красноречивым до неистовства.
То было удивительное послание. Она задыхалась, читая его. В груди неотесанного грубияна и циника трепетало благородное, мудрое и нежное сердце. Строки, написанные крупным ученическим почерком, без поправок и помарок, напоминали шеренги солдат, идущих на приступ крепости. И сквозь гулкий топот шеренг пробивался властный голос полководца, полный высокого ума и небывалой страсти.
