Очнулся он от грубого толчка. Над ним стояли четыре бодрых солдата с мушкетами.
Наверное, ангелы еще не дотащили душу племянника каноника до ворот рая, а четыре бородача уже доставили Базиля в тюрьму Шатле. Где ему и предъявили обвинение в убийстве с целью ограбления.
— Смирись, Базиль, — молила его сестра. — И ты спасешься.
Базиль вовсе не жаждал подобного спасения. В отношении спасения ему была более близка философия Раймона Ариньи.
Раймон появился в тюрьме на другой день после Франсуазы и заявил, что дела Базиля идут на лад.
— Еще немного, и ты будешь на свободе, — заверил он.
Если сестра Франсуаза брала своей святостью, благодаря которой могла пройти куда угодно, то ростовщик Раймон Ариньи пробивал себе дорогу деньгами. Он считал, что деньги безотказно открывают любые двери, сердца и уста.
Небольшого роста, хромой, с лицом, туго обтянутым кожей, отчего оно казалось голым и неподвижным, Раймон меж тем обладал замечательным талантом: он всегда точно знал, кому, когда и сколько нужно дать денег, чтобы взамен получить денег или услуг больше, чем дал.
— Кожаному мешочку с камешком, — сказал Раймон, — сейчас и впрямь лучше полежать у меня. Ты прав. Но это вовсе не значит, что я принял какие-то твои условия. И никаких долгов. Глупость и еще раз глупость. Мы с тобой друзья. А дружба — единственное, где нет места деньгам.
Всем в тюрьме, кому он счел нужным, Раймон уже заплатил. В суде — тоже.
— Однако противник, — пояснил он, — я думаю, затрат не пожалеет. Племянник каноника на самом деле, кажется, его родной сын. И единственный. Можешь себе представить, сколько там сунуто и в суд, и свидетелям. Но ведь и мы на кое-что годны. Денежки умеют обвинять, но они же не менее прекрасно и оправдывают.
Дав Базилю достаточную сумму на расходы, Раймон тихо запел:
Отвага, вера, дружба и честь
Помогают нам жить на свете,
И повсюду безжалостно бить врагов!
О, чтоб они все подохли!
И Базиль — не без унылой нотки — поддержал друга:
Тру-лю, лю-лю! Огей-огей!
Мешок чертей мамаши Биней
В аду сгодится мне верней!
О, чтоб они все подохли!
— Никаких мрачных мыслей! — бодро сказал Раймон. — Глупость и еще раз глупость. Ты останешься жив, невредим и вновь обретешь свободу. В этом ручаюсь тебе я, Раймон Ариньи, который если дает слово, то непременно его выполняет.
А вечером безгласный тюремный страж молча протянул Базилю записку.
«Крепитесь, — было написано в ней. — Клеветникам не удастся сделать свое черное дело. Вы дрались честно и красиво, я видела. Истина — это прежде всего красота. Так же как и любовь. Все истинное красиво и все красивое истинно. Истина восторжествует. Немного терпения. Я помогу Вам.
