Она побежала к дороге. Ночью, когда она пришла на поле, путь не показался ей долгим, но сейчас она видела, что дом далеко. Очень далеко. Она запыхалась, ей стало трудно дышать. Алис слышала только стук собственного сердца и свое дыхание, и внезапно до нее дошло, что такого не может быть. В этот час в деревне кипит жизнь, грохочут колеса проезжающих телег, гулко звенит молот кузнеца, кричат женщины, подзывая детей, перекликаются друг с другом мужчины. Но сейчас ничего не слышно. Даже птичий щебет смолк. Над деревней нависла абсолютная тишина, гораздо глубже и полнее той, что окружала Алис во время ее долгих бессонных ночей.
Она остановилась, потому что больше не могла бежать, и тут кое-что услышала: у нее за спиной стучали колеса вроде тех, что бывают у фургонов кочующих торговцев. Алис резко повернулась и увидела крытую повозку, запряженную двумя серыми лошадьми, которыми управлял какой-то человек.
На нем была шляпа с широкими полями, надвинутая по самые брови; длинные рыжие волосы развевались за плечами, как крылья птицы. Повозка направлялась в сторону ее деревни Гвенис[4]Увидев Алис, возница натянул поводья, и лошади остановились.
– Здоро́во, девчушка, – сказал человек в шляпе. – Далековато ты забрела от дома.
– Ага, – откликнулась Алис. – Но теперь уже бегу назад.
– Нет смысла бежать. Забирайся в фургон, я тебя довезу. Только дорогу укажи.
Алис подошла к повозке и посмотрела на седока. Глаза у него были темно-зеленые, как мох, волосы рыжие, а в бороде мелькали седые пряди. Он улыбнулся. Лицо у него было доброе, на такое приятно смотреть.
– Ага, хорошо, – ответила девочка.
Возница протянул ей руку, и она устроилась рядом с ним на сиденье.
– Меня зовут Алис, – сообщила она.
Человек приподнял шляпу:
– А я Паул, красавица Алис.
Тут девочка улыбнулась. Какой славный человек. Приятно, когда тебя называют красавицей. Будто в сказке.
– Мой дом вон там, третий слева, за кузницей, – объяснила Алис. – Мама и папа наверняка ужасно тревожатся за меня, поэтому я хотела бы попасть домой как можно быстрее, если ты не против.
Паул кивнул и подмигнул ей, как будто у них появился общий секрет.
Когда они подъехали ближе, Алис стало не по себе. Она уже не знала, чего боится больше – гнева мамы с папой или этого странного колдовского безмолвия, будто накрывшего всю деревню.
– Странные дела, а? – заметил Паул. – Как-то уж очень тихо.
– Ага, – согласилась Алис. – Это, наверное, потому что вся скотина у нас умерла, вот и все.
