Патриарх. Огненная чаша (ЛП) | страница 2

Тамалон наклонил брови так, чтобы его лицо выражало вежливый интерес, что было крайне далеко от его настоящих мыслей.

— И встретив меня?… — спокойно напомнил он.

— …я разочарован сдержанным и формальным характером моего приема, — ровным голосом перебил его человек в зеленом. — В конце концов, я твой брат, Тамалон.

Он сделал паузу, чтобы дать Тамалону время открыть рот от изумления и задать громкий и нетерпеливый вопрос, но глава дома Ускеврен бросил на него успокаивающий взгляд, приподняв бровь буквально на полдюйма.

Прежде чем молчание затянулось слишком надолго, мужчина в зеленом поднялся и сказал звучным голосом, который не мог не достигнуть слуг, неподвижно стоящих вдоль стен, даже служанку, деловито вытирающую пыль в самом дальнем углу зала.

— Пусть все здесь знают правду о моем наследстве. Я — Перивел Ускеврен, законный наследник моего родителя Алдимара, и глава дома Ускеврен. Этот дом связан так, как я связываю его, его монеты текут как я повелеваю, и как я говорю, да будет стоять Ускеврен.

Слова были старой формулировкой, созвучной закону Сембии. Глава дома полностью контролировал его инвестиции и деловые сделки. Если это и правда был Перивел, то у Штормового Предела — прекрасного городского поместья Ускеврена — появлялся новый хозяин. Тамалон мгновенно потерял бы всю власть над богатством, которое он так кропотливо восстанавливал, и впредь здесь правил бы этот незнакомец.

Было, однако, небольшое осложнение. Перивел Ускеврен был мертв больше сорока лет.

Последнее воспоминание Тамалона о его брате хаотично возникло в его голове, яркое и ужасное как всегда. Штормовой Предел был в огне, и там был Перивел, кричащий вызов красном, бьющемся сердце ада из падающих балок и ревущего, мчащегося огня, его меч сверкал, когда он рубил и колол троих — троих! — Талендаров.

Лошадь под Тамалоном в ужасе становилась на дыбы, ее обожженная грива и бока ужасно воняли. Она ринулась с криком вперед, в более темные и прохладные улицы, унося неистовствующего Тамалона от треска огня и криков умирающих.

От дома остался всего лишь почерневший каркас, когда он увидел его снова. Его пепел хранил кости многих, но не отдавал ни единого живого человека, ни трупа, которого можно было бы назвать по имени. Священники допросили несколько обгоревших черепов при помощи жутких заклинаний, затем направились в утомленном удовлетворении, чтобы назвать Тамалона Ускеврена наследником дома и представить ему счет за их священные труды. Они, по крайней мере, были уверенны, что Перивел умер в огне. Конечно, с уходящими годами их боги забрали каждого из них, и никого не осталось, чтобы повторить их показания теперь, кроме Тамалона.