В секретарской, как всегда, кипела работа. Лиза сидела за компьютером в наушниках и барабанила по клавишам, словно ударник рок-ансамбля. Карл поискал глазами новую секретаршу, которая подошла бы под описание Асада. На звание брюнетки могла претендовать только одна из коллег Лизы, знаменитая своим сходством с Волчицей Ильзой[16] и откликавшаяся на обращение «фру Сёренсен». Карл прищурился. Как видно, Асад разглядел за этой суровой миной нечто такое, чего не замечали остальные.
– Лиза, нам внизу необходим ксерокс, – заявил Карл, дождавшись, когда она, улыбнувшись во весь рот, сделала перерыв и перестала выбивать дробь на клавиатуре. – Сумеешь провернуть это сегодня? Я знаю, что ниже этажом у ребят из НЦР[17] как раз есть лишний. Он так и стоит нераспакованный.
– Посмотрю, что тут можно сделать, – пообещала Лиза.
Можно было считать, дело в шляпе.
– Мне назначена встреча у Маркуса Якобсена, – раздался вдруг рядом звонкий голос.
Карл обернулся и очутился лицом к лицу с незнакомой женщиной. Карие глаза, равных которым он еще не встречал. У Карла даже засосало под ложечкой. Женщина повернулась к секретаршам.
– Вы – Мона Ибсен? – спросила фру Сёренсен.
– Да.
– Вас уже ждут.
Женщины улыбнулись друг другу. Мона Ибсен отодвинулась, уступая дорогу, а фру Сёренсен встала, чтобы проводить ее к начальству. Сжав губы, Карл долгим взглядом провожал ее по коридору, пока она не скрылась за дверью кабинета. На ней была коротенькая шубка, еле-еле закрывавшая попку. Многообещающий вид. Но, судя по формам, женщина уже немолода. Почему он, черт возьми, заглядевшись на глаза, не рассмотрел ее лица?
– Что это за Мона Ибсен? – небрежно спросил он у Лизы. – Связана с убийством велосипедиста?
– Нет, она наш новый кризисный психолог. Будет прикреплена ко всем отделам полицейской префектуры.
– Да ну? – вырвалось у Карла, и он сам понял, как глупо это прозвучало.
Подавив сосущее ощущение под ложечкой, Карл направился в кабинет Якобсена и без стука открыл дверь. Уж коли получать нагоняй, так хоть будет за что.
– Извини, Маркус, – произнес он. – Я не знал, что у тебя посетители.
Она сидела к двери боком, и Карл заметил нежную кожу и морщинки в уголках рта, скорее говорившие об улыбчивости, чем об унынии.
– Я могу зайти попозже, если помешал.
После таких почтительных извинений она повернулась к нему лицом. Ее рот был четко очерчен, форма полноватых губ – чисто лук амура. Возраст – явно за пятьдесят. Она чуть-чуть улыбнулась, и колени Карла, чтоб их нелегкая взяла, стали вдруг как ватные.
