Бывают ли цветы нужны? В честь помолвки пошли за кольцом в «Алистир Тейт» на Роуз-стрит, и Патрик сказал ювелиру:
– Этой красавице нужен крупный бриллиант.
Сейчас вспомнить – пòшло, а тогда показалось – обворожительно. Ну как бы. Патрик выбрал старый бриллиант в новой оправе – какой несчастный придурок, размышляла Луиза, в стародавние времена выкопал его в сердце тьмы? Теперь ее руки в крови.
Патрик – хирург-ортопед и привык быть за главного.
– Ортопедия – сплошь молотки и стамески. Я – продвинутый столяр, – пошутил он, когда они только познакомились, однако он был виртуоз, мог бы сколотить состояние на частной практике, но целыми днями вставлял пациентам штифты в государственной клинике. («В детстве с конструктором не наигрался».)
Луизе врачи никогда не нравились: поучишься в университете с медиками – больше никогда не доверишься врачу. (А Джоанна Траппер, значит, исключение?) И как они получаются, врачи? Берут детей среднего класса, у которых неплохо с наукой, шесть лет обучают их еще каким-нибудь наукам и потом напускают на людей. А люди – не наука, люди – неразбериха и грязь.
– Ну, можно и так посмотреть, – смеялся Патрик.
Они познакомились из-за несчастного случая – ну конечно, как еще полицейским знакомиться с людьми? Два года назад Луиза ехала по М8 в Глазго на совещание в полиции Стрэтклайда и на другой стороне увидела аварию.
Оказалась на месте первой, прежде «скорой», но чем тут поможешь? Фура въехала в зад маленькой двухдверке, детские сиденья сзади – в лепешку, за рулем была мать, ее сестра-подросток сидела рядом. Машина стояла в хвосте у каких-то дорожных работ перед временным светофором. Водитель фуры не увидел указателя дорожных работ, не увидел хвоста из машин и заметил крошечную двухдверку лишь мельком, влетев в нее на шестидесяти милях в час. Водитель набирал СМС. Классика. Луиза арестовала его на месте преступления. Предпочла бы прямо там и убить. А лучше медленно переехать его же фурой. Она замечала, что становится кровожаднее прежнего (а это кое о чем говорит).
Двухдверку и всех, кто был внутри, расплющило всмятку. Луиза была самая маленькая, самая худенькая и потому («Может, попробуете, босс?») просунула руку в щель, когда-то бывшую окном, – нащупать пульс, пересчитать тела, найти документы. Они и не знали, что сзади были дети, пока Луиза не коснулась обмякшей ладошки. Взрослые мужики рыдали, в том числе и дорожный полицейский, он же офицер по работе с семьями, а старушка Луиза – черствый тертый калач – обняла его и сказала:
