– Мог ли кто-нибудь из местных знать маршруты Реми?
– Нет. Он никому об этом не сообщал. Всегда ходил своими путями.
– Это были обыкновенные прогулки или походы?
– Как когда. В субботу Реми ушел пешком, он собирался подняться на два километра. Он не взял с собой никакого снаряжения.
Помолчав, Ньеман приступил к самому существенному:
– У вашего мужа были враги?
– Нет.
Странный тон этого ответа вынудил комиссара задать следующий вопрос, удививший его самого:
– А были ли у него друзья?
– Тоже нет. Реми был очень нелюдим.
– Какие отношения связывали его со студентами, с теми, кто посещал библиотеку?
– Он выдавал им книги, только и всего.
– Вы не замечали в нем ничего странного за последние дни?
Женщина не ответила. Но Ньеман не отступал:
– Может быть, ваш муж в последнее время нервничал, был раздражительным?
– Нет.
– Расскажите мне о смерти его отца.
Софи Кайлуа подняла глаза. Их тусклый, неопределенный цвет искупали великолепные ресницы и брови. Она слегка пожала плечами:
– Он погиб в девяносто третьем году, под лавиной. Мы еще тогда не были женаты. Я ничего точно не знаю. Реми об этом никогда не говорил. Почему вас это интересует?
Полицейский промолчал и стал разглядывать маленькую комнату с идеально ровно расставленной мебелью. Он хорошо знал этот тип жилищ. И еще он знал, что они с Софи Кайлуа сейчас не одни. Призрак погибшего еще витал в этой квартире, как будто его душа в соседней комнате готовилась к своему последнему походу. Комиссар опять взглянул на картины.
– Ваш муж держал тут какие-нибудь книги?
– С какой стати? Он же целый день работал в библиотеке.
– И диссертацию он тоже писал там?
Женщина коротко кивнула. Ньеман не переставал исподтишка любоваться этим красивым и жестким лицом, удивленно думая о том, что за какой-нибудь час встретил сразу двух соблазнительных женщин.
– О чем была его диссертация?
– Об Олимпийских играх.
– Не шибко ученая тема.
Софи Кайлуа презрительно усмехнулась.
– Она была посвящена отношениям испытания и сакральности. Связи тела и духа. Он изучал миф о прачеловеке, по-гречески называвшемся athlon, который оплодотворял Землю своей силой, соками, исходящими из его собственного тела.
– Извините меня, – вздохнул Ньеман. – Я плохо разбираюсь в вопросах философии… Но имеет ли это отношение к фотографиям у вас в коридоре?
– И да и нет. Это кадры из фильма Лени Рифеншталь, снятого на Олимпийских играх тридцать шестого года в Берлине.
– Впечатляющие образы.
– Реми утверждал, что эти Игры были ближе всего по духу к играм древней Олимпии, так как основывались на союзе тела и духа, физического испытания и философского выражения.
