«А я все еще скучаю по тебе. И ненавижу себя за это».
Кеничи не решился будить Эмму. Он помедлил возле ее личной разделительной шторы в спальном отсеке, размышляя, стоит ли снова позвать ее. Дело было пустячное, и ему очень не хотелось тревожить Эмму. Она выглядела такой усталой за ужином, практически дремала с вилкой в руке. Без постоянного притяжения тело не падает, когда человек переходит в бессознательное состояние, голова не свисает вниз, а потому никто от этого не просыпается. Некоторые астронавты засыпали прямо во время работы по ремонту оборудования с инструментами в руке.
Решив не будить Эмму, японец вернулся в американский лабораторный модуль.
Кеничи всегда хватало пяти часов сна, и, пока остальные спали, он часто бродил по лабиринтам космической станции, проверяя свои эксперименты. Снимая показания, разглядывая. Когда экипаж спит, станция словно живет своей собственной жизнью. Становится самостоятельным существом, жужжит и щелкает, ее бортовые компьютеры управляют тысячью различных функций – электронные команды проносятся по проводам и схемам, словно по нервной системе. Проплывая по лабиринту переходов, Кеничи думал о человеческих руках, которые создавали каждый квадратный сантиметр этого сооружения. Электронщики и специалисты по металлу, формовщики, работавшие с пластиком. Стекольщики. Благодаря их работе сын фермера, выросший в горной японской деревушке, плывет на высоте триста пятьдесят километров над Землей.
Кеничи находился на борту станции уже месяц, но МКС не переставала удивлять его.
Он знал, что пробудет здесь недолго. Знал, что его организм несет потери: постоянная утечка кальция из костей, сокращение мышечной массы, снижение тонуса артерий и сердца, которым больше незачем противостоять силе земного притяжения. Каждое мгновение на борту МКС было драгоценным, и он не хотел терять ни минуты. Поэтому в отведенное для сна время он путешествовал по станции, задерживаясь у иллюминаторов и навещая животных в лаборатории.
Так он и обнаружил мертвую мышь.
Она плыла, вытянув застывшие лапки и раскрыв розовую пасть. Еще один самец. Четвертая мертвая мышь за шестнадцать дней.
Он убедился, что отсек с лабораторными животными функционирует нормально, что заданные значения температуры не нарушались и интенсивность потока воздуха остается прежней – двенадцать обновлений в час. Почему они умирают? Может, вода или пища заражены? Несколько месяцев назад на станции от ядовитых химикатов, просочившихся в водоснабжение отсека для животных, погибли десять крыс.
