Когда по поручению Генсека в ЦК начали заниматься этим вопросом, я сразу высказал свою позицию: это не тот путь борьбы с пьянством, он носит сугубо административно-запретительный характер и что эту огромную социальную проблему надо решать по-иному. И, действительно, начался рост наркомании и токсикомании, «зоны трезвости» соседствовали с огромными очередями, драками и проклятиями у винных магазинов. Кроме всеобщего озлобления такое рвение ничего вызвать не могло. Сильнейший удар антиалкогольная кампания обрушила на виноградарство и виноделие.
Никогда не забуду заседание Политбюро, на котором обсуждалась алкогольная, вернее, антиалкогольная тема. Я потребовал прекратить бездумную антиалкогольную кампанию, которая провалилась из-за недопустимого администрирования, говорил, что людям нанесен моральный ущерб, а экономике большой вред и что Совмин больше не позволит вмешиваться в объемы производства и продажи алкогольных напитков. В итоге мы отстояли свою позицию, и Горбачеву не оставалось ничего иного, как поддержать нас. Так была закончена трехгодичная «историческая» антиалкогольная кампания. В истории же она останется подобно сухому закону 30-х годов в США.
Не могу не сказать еще об одном важном периоде в моей жизни.
Когда в марте 1999 года начались бомбежки НАТО по территории Союзной Республики Югославия, Государственная Дума приняла постановление в связи с этой вероломной акцией и создала Комиссию, возглавить которую было поручено мне. Ее главной задачей было изучить сложившееся там положение, обсудить с югославским руководством конкретные меры по прекращению агрессии и выразить солидарность с народом Югославии, ставшим жертвой неспровоцированного нападения стран Запада. С этой целью я неоднократно посещал Белград, а также Сербию, Косово и другие эпицентры боевых действий. Там мы и узнали, что такое «миротворчество» в американском и западноевропейском понимании: после того, что НАТО совершило в Югославии, «миротворчество» по-натовски стало возможным только как результат разрушения Советского Союза и его ухода из большой политики мира. К сожалению, этот принцип американского «миротворчества» действовал во многих странах, особенно Ближнего Востока, в последние десятилетия.
Итак, с 2003 года я член Совет Федерации, с 2020 года — сенатор Российской Федерации. С приходом Валентины Ивановны Матвиенко работа палаты во многом изменилась: стали глубже прорабатываться вопросы, более четко работают комитеты, улучшилась дисциплина, в нашу деятельность стала органически входить интеллектуальная составляющая: абсолютно незапрограммированные заявления сенаторов, введение в практику работы встреч с интересными и компетентными людьми — «Время эксперта» и др. Совет Федерации стал на деле палатой регионов, защищающей и отстаивающей их интересы.
