* * * Оставили бы в покое худую траву бурьян. Не рвали бы, не пололи, не ставили бы в изъян.
Быть может, солнцем и тенью, жарой, дождем, пургой в лекарственные растенья выбьется этот изгой.
А может быть, просто на топку сухие бы стебли пошли. На пользу. Оставьте только в покое среди земли.
Под небом ее оставите, худую траву бурьян, и после в вазу поставите прекрасный цветок бурьян. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
* * * История над нами пролилась. Я под ее ревущим ливнем вымок. Я перенес размах ее и вымах. Я ощутил торжественную власть.
Эпоха разражалась надо мной, как ливень над притихшею долиной, то справедливой длительной войной, а то несправедливостью недлинной.
Хотел наш возраст или не хотел, наш век учел, учил, и мчал, и мучил громаду наших душ и тел, да, наших душ, не просто косных чучел.
В какую ткань вплеталась наша нить, в каких громах звучала наша нота, теперь все это просто объяснить: судьба - ее порывы и длинноты.
Клеймом судьбы помечены столбцы анкет, что мы поспешно заполняли. Судьба вцепилась, словно дуб, корнями в начала, середины и концы. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
* * * Руку
притянув
к бедру
потуже, я пополз на правой,
на одной. Было худо.
Было много хуже, чем на двух и чем перед войной.
Был июль. Войне была - неделя. Что-то вроде: месяц, два... За спиной разборчиво галдели немцы.
Кружилась голова.
Полз, пока рука не отупела. Встал. Пошел в рост. Пули маленькое тело. Мой большой торс.
Пули пели мимо. Не попали. В яму, в ту, что для меня копали, видимо, товарищи упали. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
* * * Воссоздать сумею ли, смогу Образ человека на снегу? Он лежит, обеими руками Провод, два конца его схватив, Собственной судьбой соединив Пустоту, молчание, разрыв, Тишину Между двумя кусками.
Пулемет над головою бьет, Слабый снег под гимнастеркой тает... Только он не встанет, не уйдет, Провода не бросит, не оставит.
Мат старшин идет через него, И телефонистку соблазняют... Больше - ничего. Он лежит. Он ничего не знает.
Знает! Бьет, что колокол, озноб, Судорога мучает и корчит. Снова он застыл, как сноп, как гроб. Встать не хочет.
Дотерпеть бы! Лишь бы долежать!.. Дотерпел! Дождался! Долежался! В роты боевой приказ добрался. Можно умирать - или вставать. Борис Слуцкий. Стихи разных лет. Из неизданного. Москва: Советский писатель, 1988.
