Глава 2. Девочка из зеркала
Как ни парадоксально, но Аким, ненавидя свою внешность, питал странную страсть к зеркалам. Его роман с зеркалами начался после аварии. От тоски по матери, присутствие которой чудилось ему всюду, и красноречивых обвинительных взглядов отца он прятался в своей комнате за запертой на задвижку дверью. В положении отверженного сына, на которого отец махнул рукой, все же был один плюс – у Акима появилась уйма свободного времени, и, оставив ненавистные гантели пылиться под диваном, он наконец был предоставлен сам себе. Мальчик подолгу просиживал на диване, обхватив руками колени, перед включенным ноутбуком на низеньком столе, а тупые ролики по Ютьюбу шли фоном. А он размышлял, не на шутку заморачиваясь на тему того, кто же он есть на самом деле, и что было бы, реши родители по-другому и он бы рос девочкой, и что бы хотела эта девочка от жизни, и чего хочет от жизни он теперь. Отец больше не приставал к нему, заставляя стричься, его темные волосы отросли до плеч, отчего он с тонкими линиями губ и носа и большущими зелеными глазами походил на персонажа японского аниме, пол которого распознается с превеликим трудом. И персонаж этот – до боли одинокий и непонятый, хотя и понимать-то, по правде говоря, нечего (он ничего из себя не представлял, ему нечего было сказать миру), так что Аким все больше склонялся к мысли, что ничего, в сущности, он от жизни не ждет, он – школьный изгой и посредственный ученик, у него нет ни увлечений, ни желаний, кроме, пожалуй, одного – чтобы над ним прекратили издеваться и оставили в покое. Причину неприязненного отношения к себе он не искал, для него она была предельно ясна: он не мог общаться с мальчишками на равных – они внушали ему страх. Ему постоянно казалось, что, заметив, насколько он далек от их интересов, мягок, неспособен дать отпор, сверстники тут же разоблачат его, и тайна его так называемой двойственности выйдет наружу во всем ее неприглядном свете. И страх этот сковывал, душил, заставляя душу съеживаться и окончательно уничтожая остатки характера.
Безысходность его положения, подпитываемая одиночеством, наполняла разум мальчика, методично день за днем отравляя его самого и всю атмосферу комнаты, где уже давно никто не убирался, где на столе вместе с выплюнутой жвачкой вразнобой валялись учебники, на диване в куче с нестираной одеждой – старый ноутбук, а на противоположной стене висело прямоугольное зеркало в полный рост – все в разводах под сантиметровым слоем пыли.
