Либо семья берет на себя ответственность за все – и проблемы, и радости, либо она признает свою несостоятельность, как-то справляется со своими чувствами по этому поводу (сама или с помощью специалистов), а ребенка не дергает. Если это никак у нее не получается – ребенку должны ясно объяснить положение дел специалисты (не приемные родители!). Они же должны ставить условия родственникам и устанавливать регламент встреч в интересах ребенка. И здесь от специалистов требуется умение держаться доброжелательно, но твердо, а главное, помнить, что клиент их работы – ребенок, и никто другой, и аргумент «но они очень любят его и очень хотят видеть» не работает, если «хотят и любят» не подкрепляется готовностью действовать в интересах ребенка.
Конечно, все это возможно, только если специалисты действительно понимают цену вопроса, а не решают его из соображений «меньше встреч – меньше мороки, вон они какие безответственные». Где бы еще взять таких специалистов, чтоб на всех приемных детей хватило…
А если он станет таким, как они?
Главный страх приемных родителей, который стоит почти за всяким нежеланием контактов с кровными родственниками: они на него плохо повлияют, он выберет их образ жизни, а не наш, и судьба его будет трудной и невеселой, как у них. Им кажется, что если оградить, если он не узнает и не увидит, не сможет «распробовать», то и риска меньше. Хотя все равно страшно: гены. А еще, говорят, бывает семейное проклятие – все потомки повторяют судьбу несчастного предка, что ни делай.
Давайте попробуем разобраться.
Фантазии о «проклятии» вовсе не на пустом месте возникли. Семейные терапевты, работающие с передачей травмы через поколения, много раз наблюдали, как трагические события или роковые выборы, имевшие место в жизни дедов и прадедов, сказываются на жизни их потомков. Причем чем усерднее семья делает вид, что «ничего такого не было», чем более запретны разговоры и воспоминания о событии или о самом человеке, с которым оно связано, тем сильнее и трагичнее могут быть последствия. Никакой мистики здесь нет. Просто вырастая в ситуации, когда некоторые люди и темы окружены завесой умолчания или лжи, ребенок невольно фиксирует свое внимание на том, «о чем нельзя говорить и думать». Тайна притягивает.
Кроме того, он растет с ощущением, что есть качества или поступки, за которые тебя могут «исключить» из семьи, сделать вид, что тебя не было вовсе, отменить. Для любого ребенка это очень страшная мысль, она поселяет в его сердце тревогу. А что, если и со мной случится нечто подобное – меня тоже сразу разлюбят? Как узнать, пока не проверишь? И вот ребенок, от которого тщательно скрывали, что его отец – наркоман и умер вскоре после его рождения от передозировки, в свои пятнадцать лет вдруг начинает интересоваться темой наркотиков, ищет соответствующих друзей, словно задавая своим родным вопрос: «Теперь-то вы сделаете вид, что и меня тоже никогда не существовало?».
