Туда же, к нижним ярусам, теперь спешила и Мора. Сбежав по узкой лесенке, втиснутой между лотками, она оставила за спиной рыночный сектор и оказалась в жилом. Теперь справа вместо лотков потянулись ржавые кубы семейных отсеков. Окно и дверь – стандартный одноместный; окно, дверь и окно – отсек на женатую пару; дверь и три или четыре окна – на семью с детьми. Отсеки были сдвинуты плотно, как исполинские кирпичи, и эту кладку только иногда пересекали лестницы, ведущие с террасы на террасу. Устроены такие переходы были хаотично, и чтобы спуститься в самый низ Второго кольца, лестницы еще нужно было поискать.
Порой Второе кольцо представлялось Море гигантской юбкой, в которую была одета парящая в Бездне скала острова. Жилые отсеки, производственные цеха, алтари, лавки и торговые лотки прижимались одной стеной прямо к камню; другая их сторона смотрела в Бездну. Говорили, что Первое и Третье устроены совсем иначе, но представляла их себе Мора плохо – она там, конечно, не бывала. Честно говоря, она и по родному Второму ходила нечасто…
Поскользнувшись на мотке серпантина, киснущем в луже, Мора ухватилась за ограждение и стиснула зубы. И почему она не может праздновать, как все? Почему не может гулять по разукрашенным крышам с палочкой соленой ваты, выбирать цветные браслеты, не пряча лицо, и пускать с другими в Кольцевой канал кораблики на удачу?..
Завтра начнется новый оборот, а для Моры все останется по-старому. Она снова запрется в семейном отсеке и будет мечтать о том, что когда-нибудь ей больше не придется убегать, когда-нибудь она сможет ходить по этим террасам обыкновенной красивой невидимкой.
Но чтобы стать такой, как все, копить ей придется целую вечность. Она могла бы наняться в подземные сады, подносить тарелки в закусочной или, как Зикка и отец, устроиться на фабрику полимеров. Но с ее лицом ничего не выйдет, так что завтра она разошлет свой файл с пометкой «удаленно» и будет надеяться, что ее примут хоть куда-то. А если нет – вся надежда на родителей и старшую сестру…
Теперь до дома оставалось всего ничего – только пробежать витрину обувщика и протиснуться мимо уличного алтаря, но там ее снова ждала толпа, и Мора ускорила шаг и съежилась. К счастью, здесь на нее даже не обернулись.
Люди опускали на алтарь дары, шептали в ладони желания, просили прощения, а фигурки богов пялились в частокол свечек. Съедобные подношения не залеживались: их склевывали одноглазые вороны, которые вечно кружили над алтарями, роняя корки и перья. Птиц никто не гонял: из-за крыльев их считали священными.
