При изучении музыкальной литературы характеризуется не только творчество и произведения отдельных композиторов, но и музыкальная культура различных эпох, изучается народное творчество во всем великолепии его музыкального языка, решается проблемный подход к изучению различных стилей, видов и жанров музыкального искусства. Например, изучаются особенности камерной музыки (предназначенной для солистов и небольшого коллектива исполнителей), хорового искусства, симфонического жанра с его глубоким идейно-эмоциональным содержанием, балета как синтетического искусства, при котором музыка слита с движением, персональным сюжетным развитием, изобразительным искусством, оперы с разнообразием ее жанров и видов, с особенностями ее построения (увертюра, антракты, акты, арии, ансамбли, хор).
Можно отметить современную тенденцию при изучении музыкальных форм, предусматривающую не только все специфические особенности мелодической, ладогармонической и ритмической структуры произведения. Главное — подчеркиваются его эмоционально-образное содержание, особенности развития музыкальных образов, комплекс выразительных средств.
Крупнейший советский композитор Д. Б. Кабалевский, который посвятил многие годы своей жизни музыкальному просвещению школьников, говорит о большом значении целостной характеристики музыкальных произведений. Ведь важно не только разобрать (проанализировать) их структуру, форму, фактуру, но и показать, как общая их идея воплощается музыкальными средствами, в каких условиях создавалось произведение, т. е. приблизить его к реальной жизни.
Д. Б. Кабалевский подобный анализ называет «биографией художественного произведения». Он пишет: «Музыкальное произведение, как все рожденное и живущее, имеет своих «родителей». Родители эти — композитор и жизнь»[5]. Вот небольшая цитата из беседы, посвященной знакомству с «Лунной сонатой» Л. Бетховена: «Бетховен написал: «Посвящается графине Джульетте Гвиччарди»... Вслушайтесь... в эту музыку! Вслушайтесь в нее не только своим слухом, но и всем своим сердцем! И, может быть, ... вы услышите в первой части такую безмерную скорбь, какой никогда раньше не слышали; во второй части — такую светлую и в то же время такую печальную улыбку, какой раньше и не замечали; и, наконец, в финале — такое бурное кипение страстей, такое неимоверное стремление вырваться из оков печали и страданий, какое под силу только подлинному титану. Бетховен, пораженный несчастьем, но не согнувшийся под его тяжестью, и был таким титаном»
