– Алексею звонить не нужно, – Полли разулась. – Он все узнает сам.
– Не уверена, что узнает, – ответила я.
Полли внимательно на меня посмотрела, затем повернулась к Мэйю и прошипела:
– Ну и дура же ты!
– Она все сделала правильно! – ответила я. – Это у тебя какие-то свои игры, и это ты сейчас здесь помощи у нас попросила, а мы тебе не отказали!
– Алексею звонить не нужно, – Уоррен Райт прошел мимо меня. – Дежурная смена у дома доложит ему, что мы к вам приехали. А прослушка в доме поможет восстановить хронологию.
– Прослушка? – не поняла я.
– Думаешь, он тебя не слушает? – Уоррен остановился рядом со мной. – Я бы слушал. А уж он тем более слушать будет.
Между нами втиснулся Одьен и заслонил меня.
– Ты в моем доме, Уоррен. И говоришь с моей… …женщиной. Не стоит зарываться. Сходите с мисс Шейнберг в гараж, отряхните одежду и возвращайтесь. Я приготовлю вам кофе, а Алексис сделает завтрак.
– Где дверь в гараж? – спросил Уоррен.
– За твоей спиной, – ответил Одьен.
– Пойдемте, мэм, – он взял Полли за руку, открыл дверь в гараж, и они вышли.
Мэйю почесала волосы на затылке и злобно посмотрела на меня.
– Вот спасибо тебе!
– Не за что! – ответила я и пошла на кухню.
Не знаю, из-за чего я злилась больше. Из-за того, что все вокруг настроены против Алексея, или из-за того, что Одьен классифицировал меня как «его женщину». Я поняла, что в каком-то плане завидую Мэйю. Для окружающих и всего общества она была невестой Айени. А я для Одьена – сожительницей. В приемном отделении больницы всегда спрашивают, с кем можно связаться из родственников в случае необходимости, то есть в случае, когда дела будут очень плохи. И люди называют имена своих жен, мужей, женихов и невест, родителей, братьев и сестер. Но крайне редко они диктуют номер любовников или сожителей. А когда случается плохое и любовник или сожитель приходит в больницу, врач разводит руками, ибо с юридической точки зрения эти люди для врача – «никто».
Я включила плиту, достала сковородку и поставила на огонь. И застыла, не зная, что приготовить на завтрак.
– Алексис? – Одьен подошел ко мне. – С тобой все в порядке?
– Да.
– Сковородка нагрелась. Может, мне выключить плиту?
– Нет. Я пожарю яичницу.
Полезла в холодильник за яйцами. И почему эти мысли именно сейчас нагрянули ко мне в голову? Неужели появление двух архиереев, которых могут убить, не более важная проблема, чем мой юридический статус в жизни Одьена Ригарда?
– Давай чем-нибудь помогу, – предложил Айени, проходя на кухню. – Можно бекон пожарить. Алексис, ты меня слышишь?
