Уоррен завел двигатель и погнал по гравийке в сторону старой дороги.
– Что-то мне нехорошо, – прошептала я, хватаясь за сердце.
– Разогнись и руку убери.
– Что?
– Разогнись и руку с груди убери!
Я разогнулась и убрала руку, а он ударил меня по груди кулаком. Дыхание на вдохе перехватило. Ребра не треснули, но от этого менее больно не стало. Я вдохнула и поняла, что мне лучше. В глазах прояснилось, а печь перестало.
– Спасибо, – откинулась на сидении.
Уоррен снова протянул ко мне руку ладонью вверх.
– Твой браслет.
– Не отдам, – ответила я и отвернулась.
– Мне насильно его забрать?
– Без боя я тебе его не отдам.
– Полли…
– Я знаю, что он твой брат! – закричала я. – Я все понимаю! Но запись тебе не отдам!
Мы вылетели на дорогу, и Уоррен резко повернул руль. Я завалилась на него.
– Если бы хотела сдать моего брата – уже бы отправила запись. Чего ты хочешь, Полли?
– Ты со своим братом разберешься сам. Он все равно не жилец, ты же понимаешь.
– Что ты хочешь за эту запись?
– Доступ к делу моих родителей, – ответила я.
– Хорошо.
Так просто? Четыре года мучилась, чтобы вот так просто получить доступ к их делу? В чем подвох?
– Легче не станет, Полли, – произнес он. – В деле твоих родителей ты не найдешь ответов на вопросы, которые тебя мучают.
– Покажешь дело – отдам запись, – отрезала я.
Уоррен резко свернул с дороги на другую проселочную дорогу, уходящую вглубь леса. Остановился, когда съезд исчез из зеркала заднего вида.
– Выходи.
Я вышла из машины и отошла от нее на несколько шагов. Уоррен достал свой голопорт и вошел в аккаунт бюро. Открыл дело и передал голопорт мне.
Я никогда не видела их фотографий с места преступления. Слезы на глаза навернулись сами собой. Это тяжело. Опознание тел проводил Алексей, а не я. Меня к ним не пустили. К ним на похороны никто из агентов конторы не пришел. Я понимала, что они не могут прийти и попрощаться. Нельзя разрушать легенду. Я вчитывалась в дело и понимала, что ничего нового не узнаю. Номера транзакций, записи переговоров, видео сделок. Моим родителям пришили «предательство», и в засекреченном деле не было ни одного упоминания о том, что агенты погибли в поле на задании.
– Я не понимаю, – произнесла я, глядя на Уоррена. – Они же участвовали в операции! Почему об этом ничего не сказано?!
– Потому что такие, как я, как твои родители, как десятки других агентов, погибших в поле, героями не становятся. За их именами скрываются другие имена, имена их связных, новых внедренных агентов, и пока программа, в которой они участвовали, не будет закрыта, они останутся предателями. А программа не закроется, пока основные Пастыри, сидящие наверху, не будут обличены.
