– Человек для теневых операций? – тихо произнес Уоррен.
– Человек, который выполнял грязную работу и, в конце концов, решил поквитаться?
– Или которого отправили сюда, чтобы избавиться от засветившегося Алексея Остапова, – ответил Уоррен.
– А какие у нас есть доказательства, что Алексей – предатель? – спросила я. – Если бы он и его группа не пустились в бега, работали бы дальше! Но Алексей потребовал нашего с тобой отстранения и смылся. А что сделал начальник отдела спецопераций? Подыграл ему. Ты был так спокоен после отстранения, потому что знал о своих особых привилегиях, и что Григорий Носов позаботится о своем «трейсере» и вернет его в строй. А ты вернешь меня. Уоррен, кого ты и Григорий Носов подозреваете в том, что он Пастырь Альянса?
– Не хочу, чтобы ты плохо спала, – он заправил выбившуюся прядь волос мне за ухо.
– Начальник отдела спецопераций? – спросила я.
Уоррен молча смотрел на меня.
– Кто-то из заместителей директора бюро?
Уоррен продолжал молчать.
– Директор, – произнесла я одними губами.
И снова это молчание. Ни да, ни нет.
– Подскажи, – попросила я.
– Я не знаю, кто из них. Может быть, все.
– Это же…
– Настоящее дерьмо, – закончил мою мысль Уоррен.
– Если наш Некто – теневой агент, мы не найдем о нем никакой информации. Но он должен быть зарегистрирован в бюро. По-другому никак!
– И к его личному делу доступа ни у кого не будет, кроме выше перечисленных подозреваемых, – напомнил Уоррен.
Я перевела взгляд на Мэйю.
– Она с ним говорила.
Уоррен обернулся к Мэйю и Айени.
– И?
– Мы искали его по фотороботу, но не искали по голосу. При идентификации агентов в личном кабинете требуется просканировать отпечатки пальцев, сетчатку глаз и подтвердить голос. Эти сведения хранятся не только в наших личных делах, но и в самой системе проверки, которая относится к общей базе данных. И эти данные мы можем запросить.
– Полли, – Уоррен взял меня за плечи и сжал пальцы, – ты молодец!
– Согласна. Для агента моего ранга очень даже неплохо.
Мэйю
Нас с Айени проводили в какой-то темно-синий фургон и усадили рядом с молодой хранительницей-агентом, к которой Полли обращалась как к Лирет. Лирет выдала мне наушники и объяснила, что я должна делать. Я описала ей голос мужчины, который запомнила, а она подбирала данные в своей системе и моделировала этот голос на компьютере. В наушниках звучала одна и та же фраза: «Твоя клятва Возмездия, сука», – сказанная разными мужскими голосами. И я выбирала наиболее похожий из них. И снова повтор фразы, и голоса уже вроде почти одинаковы, но все же различия были, и я снова выбирала самый похожий вариант из всех. Десять раз, пятнадцать, двадцать, пока, наконец, не остался один голос, тот самый, с той же интонацией и нажимом, с той ненавистью и опасностью, которую он нес.
