По улицам района ездила военная техника. В домах горел свет. Здесь никто ничего не взрывал и ни в кого не стрелял. Как будто все, что творилось за лесополосой в соседнем квартале, их не касалось. Я топала по сугробам и пряталась за кустами, обходя дом за домом со стороны внутренних дворов, пока не напоролась на одну из домашних собак. Она сидела на цепи возле будки и начала громко лаять. Я пыталась переползти через ограду из кустов в соседний двор, когда услышала этот звук. Щелчок от перезарядки оружия. Собака продолжала лаять, пальцы медленно отпустили ветви кустов, и я повернулась лицом к тому, кто целился в меня. Это была женщина-хранительница. В спортивном костюме и сапогах, она удерживала дробовик двумя руками и смотрела на меня.
– Груша, заткнись! – закричала она собаке, и та перестала лаять.
– Пожалуйста… – прошептала я, глядя на незнакомку. – Отпустите меня…
Послышался шум с другой стороны вечно зеленого забора. Кто-то открыл дверь и вышел на улицу.
– Мила, что у тебя там? – закричала какая-то женщина.
Незнакомка смотрела на меня. Я – на нее.
– Груша разнервничалась, и я вышла посмотреть! – ответила она и опустила дробовик.
Подошла к живой изгороди и остановилась рядом со мной. С противоположной стороны подошла ее соседка.
– Ну как ты, Мила? Роман не звонил? – спросила соседка.
– Пока нет. А Леня твой? Звонил?
– Нет. Надю еле спать уложила. Всю ночь бомбили.
– Думаю, это еще не конец, – Мила переминалась с ноги на ногу. – По сети передают, что авиатехнику подняли по тревоге.
– Нас обстреливать не будут! – в пылу воскликнула соседка. – А этим тварям так и надо! Ладно, пойду в дом. Леня сказал не выходить, пока все не утрясется.
– Ну, давай. Еще увидимся, – женщина развернулась и пошла в сторону своего дома.
Потом остановилась и обернулась. Взгляд заскользил поверх зеленой изгороди.
– Ползи в дом, – шикнула она. – Быстро!
И я поползла. На четвереньках. Забралась по деревянным ступенькам и уткнулась носом в плетеный половик. Женщина закрыла дверь и присела рядом со мной на корточки.
– Тебе сколько лет?
– Шестнадцать, – ответила я.
– Как зовут?
– Алена.
– А фамилия?
– Евстофова.
– Твою мать! – женщина встала и отошла от меня на несколько шагов. – Ты здесь одна?
– Да, – закивала я, прижимая трясущиеся от холода руки к груди.
– Мать и отец… – женщина осеклась.
– Погибли.
– А сестра? У тебя ведь была еще сестра?
– Ее нет, – ответила я и свернулась калачиком на полу.
– Господи… – прошептала женщина. – Господи… Они же обещали не трогать детей…
