В одном интервью Владимир Набоков как-то сказал о себе: «Я — американский писатель, родившийся в России…». Отсюда, наверное, и пошла его репутация как сугубо американского писателя, тем более что в советские времена книги Набокова в СССР были запрещены, а его имя практически неизвестно широкому кругу читателей. Однако его сын Дмитрий не так давно признался, что это, конечно, был иронический ответ. Набоков — великий русский писатель, безумно страдавший от ностальгии по Петербургу, где он родился.
«Я родился в комнате на втором этаже, где был тайничок с материнскими драгоценностями», — писал в своих воспоминаниях Владимир Набоков. Как это ни странно, тайничок — сейф в спальне его матери дома на Большой Морской, — чудом сохранился до наших дней. Если когда-то в нем и находились семейные драгоценности Набоковых, то все их имущество было, как известно, в 1918 году конфисковано большевиками. Набоков — старший среди пяти детей — рос в атмосфере обожания, уюта и роскоши. Получил домашнее воспитание от иностранных гувернеров и бонн, а потому научился писать и читать сначала по-английски и по-французски и только потом по-русски. В Тенишевское училище его возил на автомобиле шофер в ливрее. Гостями в доме бывали Шаляпин, Бенуа и заезжий Герберт Уэльс, а рисованию его учил Добужинский. Сам писатель называл потом свое детство «счастливейшим и совершеннейшим». Отец писателя был блестящим юристом, депутатом Государственной думы, а дед — министром юстиции. Набоковский дом в те годы являлся одним из важных политических и культурных центров Петербурга. В июле 1904 года там состоялось заключительное заседание первого Всероссийского земского съезда, где была одобрена резолюция, призывающая к принятию конституции.
