И потом через неделю мой папа приехал из Пруссии.
И когда мой папа узнал, что моя сестра умерла, то он как приехал, так сразу заболел воспалением легких в третий раз, и опять какие-то две болезни добавились, и мой папа умер.
И потом я узнал, что такое голод.
И вскорости я приехал сюда{198}.
Пани Марина, наверняка по предложению Доктора, прилежно записывала рассказы детей и в 1924 году опубликовала их под общим названием «Воспоминания из малолетства». Так возник душераздирающий документ эпохи: в глазах детей отражается минувшая война, военные скитания, нужда, болезни, госпитали, бесконечные похороны. А в сумбурных, неумелых рассказах равно значимы недостаток денег на гроб для матери, гнилая брюква в бесплатном супе и шоколадка за две марки.
На таких детских рассказах основаны две пронзительные новеллы Корчака: «Моя оборона» и «Франек»{199}, в которых двое рассказчиков-подростков таким же безнадежным тоном говорят о самых трагичных моментах своей жизни.
«Наш дом» должны были финансировать профсоюзы, но денег от взносов не хватало. Помогал варшавский магистрат, но и он давал немного. Парадоксально, но социалистическое учреждение для детей рабочих было многим обязано зарубежным религиозным миссионерским организациям. Американские квакеры и английские методисты присылали кровати, постельное и нательное белье, одежду, еду – благодаря их подаркам дети смогли выжить в первые послевоенные годы. В Варшаве устраивали благотворительные сборы, обращались за помощью к самым разным учреждениям и обществам. Корчак с некоторым раздражением в очередной раз пояснял:
Ребенок – это завтрашний день. Он будет работником, будет гражданином, будет законодателем, но надо ждать. Терпеливо ждать. Внимательно ждать. <…> Надо осознать значимость, важность этого дела – его ценность, цену. <…>
Мы знаем: тысячи, десятки тысяч сирот. Знаем. Но речь идет не о том, чтобы приласкать и накормить: ведь записать в книгу имя и фамилию, выдать ребенку суп каждый может.
Задача более важная <…> Как воспитать ребенка рабочего, чтобы тот понимал, верил и умел действовать согласно своему пониманию и вере?{200}
Под просьбой о поддержке, напечатанной в «Роботнике», стоит его приписка: «Прилагаю пятьсот марок на “Наш дом”»{201}.
Изумляет расхождение между плачевными материальными условиями послевоенных лет и мечтательным тоном воспитательной программы, которую излагали Корчак и пани Марина. Дом должен был стать педагогической лабораторией, где предстоит родиться новому человеку. А не домом сирот, не приютом.
