Юко покатилась со смеху. Чего-то такого она и ожидала:
— Как там говорят русские? Всяк кулик свое болото хвалит?
Хане оставалось только молчать и не стараться не обращать внимания на то, что даже вечно строгая Ако едва сдерживается от смеха.
Она сама была не в восторге от затеи своего отца. Но если уж тот что-то вбил себе в голову, то переубедить его она была совершенно не в состоянии. Хоть она и была его любимой дочерью — даже это нисколько не помогало.
Скорый поезд начал замедлять свой ход. Пейзажи за окном сменились на городские улочки, едва освещённые рассветами лучами солнца. Линии неоновых вывесок бледнели с каждой минутой. Впереди показался вокзал — что Хане нравилось в России, так это то, что из каждой крупной остановки пытались сделать едва ли не архитектурный ансамбль. Чтобы сразу, ещё на въезде, можно было почувствовать настроение всего города.
«Синкансэн» мягко притормозил и остановился, едва качнувшись. После японских скоростных поездов даже такие едва уловимые толчки казались очень и очень неприятными.
Близняшки поднялись и пошли к выходу. Хана, не говоря ни слова, пошла следом. Хотя всё должно было быть наоборот, но телохранительницы были ей настолько близкими подругами, что им прощалось подобное поведение.
Ако и Юко вышли первыми и, убедившись в полной безопасности для своей госпожи, позвали Фудзивару на платформу. Хану тут же окружили прочие телохранители, тащившие заодно и весь багаж.
Встретил их один русский парень. Большой, светловолосый и голубоглазый — прямо как сошедший с картинки. Близняшки перехватили его, готовясь обнажить клинки. Но Фудзивара услышала своё имя и поняла — это её брат.
— Вы приехали за мной? — спросила она парня по-русски, и тот кивнул. Хана обратилась к близняшкам на японском.
— Ако, Юко, спокойно. Это мой родственник.
Брат японки, когда его допустили до важной персоны, тут же предложил перейти к делу:
— Позвольте отвести вас к нам домой. Мать наверняка уже нас ждёт.
Фудзивара, хоть и устала от поездки, всё равно должна была соблюсти формальности и поклонилась, представившись:
— Фудзивара Хана. Ёросику онегай щимас.
Парень поклонился в ответ. Видно было, что японский поклон для него — привычное дело, не вызывающее каких-либо колебаний:
— Иван Андреевич Ронин. Пройдёмте, моя машина в паре минут ходьбы отсюда.
