Впрочем, если ты направил всю свою силу на регенерацию, значит, на что-то другое её не осталось, или остался самый мизер. Два удара крест-накрест по спине; кажется, позвоночник я всё-таки не повредил, но – клинок царапнул по нему.
– Сильно, – заметил я, когда Юн моментально обернулся ко мне. – Уважаю сильных. Хочу, чтобы ты знал это, кто бы из нас не победил в бою.
Юн, с закрытыми глазами и совершенно спокойным лицом, кивнул – и ринулся ко мне; я попытался уйти с траектории, но теперь он атаковал иначе, всем телом; его рука, как железный самосвал, толкнула меня в плечо, сбивая с ног…
Да он же не смотрит, осознал я. Глаза закрыты не просто так – чтобы не тратить слишком много Силы на восстановление сожжённой ко всем чертям сетчатки, он просто вложился в слух и другие чувства…
…рука Юна, которая грозила раздробить мне череп с мельчайшие осколки, дрогнула и ударила мимо, когда раздался громкий, оглушительный звук. Расчёт оказался верен и во второй раз – если перегрузить органы чувств, будет больно. Оглохший и ослепший, Юн встал на ноги, пытаясь найти меня, но я был уже за три шага от него.
Мои магические щупы нашли свою цель. Двадцать метров – немного, а мы были у самого кладбища.
Человек разроет старую могилу за час, может, за два. Но это человек. Мертвец сделает это за пару минут, и это при том, что ему-то рыть сверху!
Я отступал от Юна, медленно, шаг за шагом. К его клинку, упавшему на траву, я не прикасался – чужое оружие в этом мире может быть смертельно опасно. Мало ли, какая магия крови на него завязана!
А вот скелету, что вылез из могилы, это не было страшно. Подобрав клинок, он махнул рукой…
Прощай, Юн. Ты был достойным противником.
Голова, катящаяся по траве, остановилась только через метров пять. Я поглядел на него и хмыкнул.
– Как же я скучал по этому, – выдохнул я. – По старой, доброй некромантии!
У меня вышло – а значит, будет выходить и дальше. Нужно только не прекращать восстанавливать силы!
А пока – можно возвращаться домой. Перед этим нужно лишь подчистить следы – но тут, рядом, метрах в двадцати с небольшим, как раз была разрытая могила.
То, что нужно.
* * *
Ино Сонним проснулась посреди ночи – так, как никогда прежде не просыпалась. В холодном поту, с пронзительным вскриком. Страх? Чего может бояться дочь самой Матери Рока?
Только саму Мать Рока.
«Дочь», – заговорила она. Ино зажмурилась; она ненавидела, когда мать так делала. Особенно она ненавидела, когда мать так делала по ночам; собственно, это был первый подобный случай, но она уже ненавидела это – за кошмарное пробуждение, за липкий пот на простыне.
