– Кому-то, – тихо пробормотал первый, и если бы я не напряг слух специально – ничего бы не разобрал. – Ходят слушки, кому, да только те, кому шкура дорога, об этом болтать не станут.
– А сестра моя? – не унимался второй. – Два года как схоронили. А всё как было? Пришёл паренёк, мясо покупать. Она что-то не то и ляпнула… оказалось – ученик из Школы Пустого Сердца. Фразы не договорила, как упала замертво.
Я подошёл к их прилавку и принялся демонстративно разглядывать овощи; мужички примолкли, глядя на меня.
– Хорошие кабачки, – заметил я, наконец, подкидывая в руке один. – Почём берёте?..
…когда кабачок перекочевал ко мне за пазуху, а деньги – одному из продавцов, я осторожно заметил:
– Разговор ваш слышал ненароком. Сестре-то вашей – уж простите, но повезло ещё, что быстро умерла.
Лица фермеров стали напряжённее; было видно, что обсуждать такие темы с посторонними не хотелось.
– Мой брат вот так же, – покачал я головой, – разозлил однажды юнца, недоросля из Школы Костяных Осколков… Жив остался, но калека на всю жизнь, шестой год не встаёт.
Не может быть, чтобы тот пучеглазик не буянил, приехав в Тансон. Все они буянят – ну, или почти все. И не может быть, чтобы слухи об этом за полдня не облетели город. Нужно только упомянуть название школы – и что-нибудь такое выскочит наверняка, а не выскочит – найду ещё кого-нибудь, может, зайду в какой кабак… что пока ещё стоит целым.
– Не повезло твоему брату, – хмуро ответил первый фермер, проводя рукой по усам. – Костяные Осколки – эти вообще звери… Впрочем, кто не зверь?
– Слышал, от них тоже приехал кто-то на турнир? – равнодушно заметил я, поддерживая разговор.
– Так почему бы не приехать?
– И сколько народу искалечит, пока не уберётся? – я хмыкнул. Кажется, всё же тут смотрели на такие разговоры сквозь пальцы, и оно и понятно: если не оставить народу хоть какой-то отдушины, он может и ответить. Сила Силой, а пожар, устроенный в здании, опасен даже для местной боевой братии.
– А может, уже и начал, – сорвался второй; он был более доверчив, и в то же время менее осторожен и зол на боевых гуро-монахов. – Кто знает!.. Наверняка торговцы, что стоят возле Башенной площади, могут многое рассказать!
– Башенной площади? – уточнил я.
– Да, – кивнул второй. – Они же все там – самые знатные. Три лучших гостиницы забиты битком доблестными господами. Те, кто поблизости ходит, всё видит. А до нас… тут только самые громкие слухи доходят.
– Зато и стоять безопаснее, – хмыкнул первый. – А потолковать о господине Сун Ли или о высокой госпоже Ино Сонним можно и отсюда.
