не может быть концом последовательности, поскольку, если у него нет интерпретанта, он не является знаком. Подобным образом Знак
>1 в действительности не является ее началом, поскольку он по определению связан с интерпретантом предшествующего знака. То есть, у символов и знаков нет ни начала, ни конца. Они создают бесконечную цепочку, поскольку рекурсивны. Любой случайно выбранный знак отчасти состоит из другого знака.
Происхождение и состав рассмотренных нами символов указывает на тот факт, что язык, как и другие биологические функции, — явление непростое. Язык возникает из взаимодействия значения (семантики), условий употребления (прагматики), физических характеристик набора звуков (фонетики), грамматики, фонологии (звукового строя), морфологии (способов создания слов, например с помощью суффиксов и приставок или без их помощи) и организации историй и разговоров. Но есть еще кое-что. Язык как целое больше простой суммы его частей. Когда мы слышим родной язык, то слышим не грамматику или отдельные звуки и значения. Мы слышим и моментально понимаем сказанное в его целостности.
Грамматика — не только важный элемент языка, позволяющий ему выполнять свою культурообразующую функцию. Она помогает мыслить яснее. Однако, как бы ни стремились некоторые лингвисты ставить знак равенства между грамматикой и языком, грамматика сама по себе не важнее, чем другие компоненты языка.
Есть несколько причин для того, чтобы отвергнуть идею о центральной роли грамматики для языка. Во-первых, такие языки, как пираха и риау (Индонезия), — это живые языки, в которых отсутствует иерархическая грамматика. Их «грамматика» — немногим более чем бусины на нитке. Это не фрагменты внутри фрагментов[64]. Во-вторых, есть множество свидетельств тому, что символы появились задолго до грамматики. В-третьих, иерархические грамматики там, где они есть, — всего лишь побочный продукт. Как говорил Герберт Саймон, у иерархии есть самостоятельные преимущества в плане обработки информации, хорошо известные специалистам по теории вычислительных систем. Иерархическая организация очень помогает в обработке и извлечении любой информации, а не только такой, с которой обычно имеют дело человеческие языки. Четвертая причина отвергнуть представление о том, что любая структура обладает центральной ролью для языка, — другие животные тоже пользуются синтаксисом. Но если это верно, то способность усваивать синтаксис не является исключительной прерогативой людей. Животные используют определенные формы языковых структур, например попугай Алекс и горилла Коко
