было бы то, что они являются маркерами статуса. Отчасти исследователи отвергают потенциальную лингвистическую значимость символов статуса потому, что у таких символов нет «перемещаемости» — отсылка к чему-либо отсутствующему в непосредственном контексте. Поскольку мы часто разговариваем о вещах, которые могут быть вымышленными, перемещаемость является фундаментальным свойством человеческого языка.
Другими словами, одежда и украшения являются репрезентацией вкуса и статуса человека в непосредственном контексте — не более. Но, если немного подумать, то такое утверждение оказывается неверным. Оно не учитывает культуру. Статус не является свойством, присущим украшениям или личностям, и сами по себе украшения не обеспечивают человеку какой-либо статус. Если кто-то найдет подлинную королевскую корону и наденет ее на голову, то это не только не сделает человека монархом, но еще и снизит его статус, делая самозванцем. Статус является производным культуры. Символы статуса — социальные символы. Есть символы, значение которых зависит от абстрактных, перемещенных культурных ценностей. Поэтому, хотя утверждают, что символы статуса не являются языковыми символами, и те и другие обладают свойствами условности, социальной индексальности и перемещаемости. То есть они концептуально близки друг другу. Обладание одним связано с обладанием другим. Следует ожидать их одновременного появления в обществе на определенном уровне понятийной сложности или простоты.
Перемещаемость — элемент, который, как утверждают некоторые, отсутствует в символах статуса, будучи сам подвержен культурным ограничениям. Главные компоненты, необходимые для развития символов, — это не перемещаемость, а скорее условность и интенциональность. Но перемещаемость есть и у символов статуса, и у орудий. Оба типа артефактов связаны с абстрактными сущностями, в том числе культурными ценностями, социальными ролями и структурированными знаниями, находящимися в сознании всех членов культуры.
Каков общий эволюционный путь развития символов? Вернемся к ранее приведенному примеру с корнями деревьев в джунглях, похожими на змей. Такая ошибочная ассоциация может привести к тому, что впоследствии будут использоваться репрезентации одного объекта другим. Можно нарисовать корень, подразумевая змею, или использовать слово «корень» в значении «змея». Как показывают примеры иероглифических систем письменности из разных регионов и культур, использование таких репрезентаций основано на внешнем сходстве, которое может эволюционировать до тех пор, пока не исчезнет вовсе, приводя к намеренному использованию намеренно условного символа. Когда это происходит, рисунок изменяет свой статус — из иконического знака превращается в символ. Поскольку такое происходит на письме, то вполне могло происходить и в речи, когда различные комбинации звуков становятся условностями, связанными с определенным значением.
