— Но госпожа Чэн действительно справилась бы лучше всех, — подал вдруг голос Лю Юй.
Бычара, вот ты-то куда? И зачем? Ты чей, вообще, друг, мой или медведя? Я только что увел разговор от опасной темы, а ты, не мудрствуя лукаво, пинком вернул его обратно! Что это — глупость или злой умысел?
Так, спокойно, Леша, спокойно! Какой умысел, ты чего, это же Юй! Старина Бык, надежный, как скала, и верный, как монашка! Откуда вообще эти мысли про его злонамеренность?
Видимо, от неразрешимости задачи, вот откуда. И от постоянных дум о Тени. Гоняю по голове одно и то же — и вот результат. Кругом враги, никому нельзя верить, предать может любой — и так далее. Да, уж, так мы далеко не уедем! Нужно срочно сосредоточиться на стоящей перед нами задаче — взятии Юйчжана.
Я принялся перебирать в уме все известные мне из Википедии военные хитрости, которые позволили бы взять город без большой крови и, крайне желательно, быстро, пока не подошли основные силы. Память, однако, подбрасывала исключительно самые долгие осады в человеческой истории, о которых я читал в Вики. Например, осаду Кандии, турки пытались ее взять почти двадцать один год.
— Самое худшее — осаждать крепости, — произнес Мытарь, вторя моим мыслям. Как обладатель самой хорошей памяти и самый большой почитатель крылатых фраз, он периодически выдавал такие вот «советы». — По правилам, такая осада должна производиться лишь тогда, когда это неизбежно.
И этот еще! Сговорились, что ли?! Кто следующий? Пират? Амазонка?
— Спасибо, дорогой мой, за цитату знаменитого Сунь Цзы, — желчно отозвался я. — Ты не находишь, что у нас как раз такой случай? Мы должны взять город, пока Юн Вэйдун не собрал свои силы вместе. Мы это обсуждали уже.
Секретарь отступил на шаг, будто мои слова его оттолкнули.
— Ничтожный говорит о том, что, возможно, не обязательно штурмовать или осаждать город, — почему-то упоминая себя в третьем лице, ответил У Ваньнан. — Вместо этого мой господин мог бы найти армию желтых и разбить ее снова.
Переход от нормального общения к вот этому протокольному сбил меня с толку. Я подвис на пару секунд, пытаясь сообразить, что заставило Секретаря выражаться подобным образом. Прогнал в памяти то, что сказал до этого, и понял, что свою последнюю фразу я выдал, не вполне себя контролируя, в модальности господина, говорящего с подчиненным. Типа нехрен мне тут умничать! Я самый умный, а вы лишь слуги!
Велик и могуч китайский язык, мать его! А переводчик-то, похоже, всерьез барахлит. Или не в нем дело, а во мне?
