Вадим разделся, бодро забежал в море и понял, что Ольга была права. Водичка отнюдь не летняя — градусов шестнадцать, не больше. Однако выскакивать тут же на виду у слегка заинтересовавшихся зрителей обоего пола Вадим не желал, поэтому честно произвел заплыв в море. Но недалеко — метров на пятьдесят. Он старался изо всех сил, но все равно замерз и выбрался на берег с большим облегчением. Впрочем, как следует растеревшись полотенцем и переодевшись в сухое, он почувствовал себя много лучше. К гостинице он пошел берегом.
Пляж кончился, песок сменился камнями. Иногда берег делал изгиб, образовывая крохотные галечные бухточки, сейчас совершенно безлюдные. Подойдя к повороту тропинки в одну такую бухточку, Вадим услышал впереди странные звуки: кряхтение, прерывающееся негромкой руганью. Он выглянул из-за скалы и остановился.
Тот самый вчерашний качок, что собирал деньги за право сфотографироваться на фоне Торнадо, тянул к воде бородатого мужика, в котором Вадим узнал бывшего директора несуществующего ныне института.
— Ты у меня будешь гостей отпугивать, пень гнилой! — деловито приговаривал качок. — Тебя предупреждали, козла старого, чтобы помойку свою закрытой держал? Ну все, теперь доигрался...
Вадим аккуратно положил полотенце на камень, а плавки сжал в тугой комок в кулаке.
— Бог в помощь, — сказал он.
Качок мельком глянул на Вадима, видимо, не признав.
— Проходи, мужик, — пробормотал он, не отвлекаясь от своего занятия.
— Отпусти старичка, дебил, — вежливо попросил Вадим.
Качок остановился и швырнул слабо копошащуюся в его мощных дланях жертву на гальку.
— Кто? — удивленно переспросил он.
— Дебил, — повторил Вадим. — Ты что, в зеркало на себя ни разу не смотрел?
— Щас вместе посмотрим, — пробормотал качок, делая широкий шаг к Вадиму.
Тогда Вадим сильно и точно метнул тугой комок мокрых плавок в широкую рожу противника. Раздался звучный шлепок. Качок от неожиданности отпрянул, а в следующее мгновение Вадим, переместившийся к нему почти вплотную, впечатал на полном размахе снизу кулак в его тяжелый подбородок. Это был классический апперкот, исполнение которого Вадим в бытность увлечения боксом отшлифовал до совершенства. Качок потерял сознание в момент удара, поэтому грохнулся наземь во весь рост, словно подрубленный телеграфный столб, рядом со своей недавней жертвой, которая наблюдала за происходящим, так и не сделав попытки подняться.
Вадим потер занывшие костяшки пальцев и подобрал свои плавки и полотенце.
