— Весла в воду! Береты, голландки — долой. …Навались!
Холодные капли катились по твердым горячим плечам. Жаль было боцмана: он не мог погреться веслом. Весла работали сноровистей, и послушней, и их гнутые лопасти впивались в серую твердую воду с изумительной цепкостью. «Н-но!..» И Иван, вырывая весло на себя, неожиданно, зло засмеялся: «За богом молитва, за царем служба…» Огонек удовольствия пробился в трудной, взъерошенной гребле, тот огонек, ради которого гнал и гнал их против волны боцман…
Когда шлюпка вылетала на гребень, Раевский убеждался, что, кроме них, ни одна шестерка не вышла на рейд — не хотели связываться с волной. Напрасно…
Время шло к вечернему чаю, когда боцман заложил последний галс. К борту подлетели красиво, весьма довольные ветерком, веслами, Леонидом Юрьевичем — и собой.
8
В субботу зарядки не полагалось.
Вынесли койки на стенку, прибрали в рундуках. Позавтракали на полчаса раньше и без десяти семь, с неудовольствием глядя в пасмурное небо, выстроились на юте для развода по местам большой приборки.
Еще неделя прошла, пронеслась над заломленными мачтами. Хорошо!
Недельный ремонт отработали, снова в море — тоже хорошо, потому что берег с его хлопотами надоел.
Дежурным снова был Дымов. Сверяясь с составленным ночью списочком, он распределял свободных от вахты по объектам приборки — коридорам, каютам, палубам, после чего доложил боцману, и боцман хмуро махнул рукой: начинай.
Большая приборка — поэма чистоты. Четырежды в день на корабле прибирают с водой все палубы, драят медь, протирают невидимую пыль, но большая приборка — особое дело, за четыре часа весь корабль будет вымыт сверху вниз, с носа в ко́рму и по окончании приборки должен быть чист, как воздух в первый день творения.
После развода Шурка смотался на полубак к Карловичу, получил для носового кубрика мыло и ведра, а вернувшись в кубрик, застал Диму в великой растерянности: пропала штатная щетка с ручкой.
— Сам ты с ручкой! — озлился Шурка. — Где ж она может быть?
— А бог ее знает! Может, торпедисты уволокли?
Шурка лично изготовил эту щетку на прошлой неделе и справедливо считал ее лучшей на корабле. Ничего удивительного, что сперли: большая приборка.
Он представил себе весь корабль, все его многочисленные отсеки, уже залитые мыльной пеной, и подумал, что найти будет трудно. Но найти ее следовало — хотя бы ради порядка.
Шурка вздохнул, велел приборщикам начинать и пошел на поиски.
9
— Слушаю, Леонид Юрьевич.
