Вот что странно: стиснув зубы и продолжая вкалывать, я даже начал испытывать какой-то интерес. Голова-плечи-колени-пятки-колени-пятки больше не раскалывались и даже не болели. Ух ты! — радовался я. По утрам было свежо, а у входа на станцию «Кэбон», как правило, стоял Гуру с сигаретой во рту. У Старшого (билетера Гуру называл Старшим) мы получаем бесплатные проездные билеты. Получаем, поднимаемся на платформу и — как какая-нибудь элита — ждем поезда у самого переднего края. Прежний я непременно бы остановился у линии ожидания недалеко от восьмого выхода (я всегда занимал эту, находящуюся на кратчайшем расстоянии от дома, позицию), но тем летом я был ТРАМБОВЩИКОМ. Я вслед за Гуру вежливо здоровался с машинистом, и он, как правило, открывал нам дверь в свою кабину. О, как же клёво!
«Люди называют нас легендой», — то ли проводил инструктаж, то ли читал проповедь БРИГАДИР. Было необычайно интересно слушать его речи в дежурке. Возраст и опыт, сила рук, четкая профессиональная позиция и философия собачьего дерьма… — с какой стороны ни посмотри, этот мужчина был самым матерым из нас, и звали мы его Бригадиром. Он в действительности был поставлен над всеми трамбовщиками. Светом и жизнью для нас его слова не были, а были они: «А, ну-ну», «Действительно, действительно», — короче, Бригадир всегда говорил, что трамбовщик — стержень национальной экономики, голландский мальчик, затыкающий транспортный коллапс (Что?! Он ведь заткнул плотину!), легенда южнокорейской индустрии. А, ну-ну.
Я не горел желанием за три тысячи вон в час становиться голландским мальчиком, но были и такие слова Бригадира, с которыми соглашались все. А именно то, что каждый из нас стоит ста. «Гвардия, цвет нации, — проповедовал всегда Бригадир. — Если ты не гвардеец, который один стоит ста, тебе не место среди трамбовщиков станции „Синдорим“». Он посвящал нас во все тайны: как трамбовать людей, как спасти человека, у которого застряла нога, сколько пассажиромест в поезде и так далее. А то вдруг выдаст: «Печенье недавно появилось „О, йес“. Вкуснотища! А тебе что больше нравится: „Чокопай“ или „О, йес“?» Да, был у него талант огорошить человека неожиданным вопросом. Ха-ха, ну-ну.
И было много происшествий. Был ребенок, который упал в обморок, стиснутый со всех сторон взрослыми. И зря тогда Бригадир метался по вагону: «Где родители? Какая тля возит своих детей в такое время?» — очевидно, что родителей в поезде не было. «Я должен ехать на олимпиаду по математике. Мамка меня прибьет», — едва открыв глаза, сказал мальчик в дежурке и заплакал. Мальчуган сказал, что приехал из Пучхона. Бригадир на свои деньги купил ему «Колу» и «О, йес». «Малой, сгоняй». Взяв тридцать минут жизни Бригадира, я без обычной усмешки ответил: «А, да».
